Время шло, а боль Богдана не утихала, я ловила себя на мысли, что никогда не займу в его сердце столько же места, сколько в его сердце отдано дочери. От этих мыслей мне становилось и жутко, и мерзко, я была противна самой себе и в то же время ощущала, как необходима Богдану и как сильны наши отношения. Он любил меня и доносил до меня это и словами, и действиями, и фактами. И я любила его, и слепого, и тоскующего, и потерянного.
Шло время, ремонт приближался к завершению. И когда я впервые привела Богдана в его новую квартиру-студию, он очень медленно шел по ней, не отрывая рук от стен, подолгу останавливаясь у каждой оформленной фотографии, водил по ней ладонью и спрашивал, какая именно это фотография, запоминая их положение и содержание.
– Я помню все эти фотографии… Помню, когда они были сделаны и о чем в этот момент мы говорили с Амелией, – сказал он.
В этот же вечер Богдан предложил мне переехать в его новое пространство, но морально я не могла. У меня было чувство, что в этом доме живут два человека: отец и дочь. И я решилась ему честно озвучить свои чувства, что мне тяжело, что я вижу его ребенка везде, и что мне сложно осознавать, что девочки нет в живых.
– Ася, а ты смотри на нее, будто это я. Это же часть меня, неразделимая со мной. И она всегда будет со мной.
– Может, тебе стоит ее отпустить? – спросила я.
– Помоги мне это сделать, – сказал Богдан, и его щеку пересекла тихая линия слезы.
Сорок дней я заставляла его писать письма Амелии. Каждый день он писал их по два-три часа. Физически ему это было очень сложно сделать, но я просила, чтобы он писал, как будто видит, что пишет. Ведь мышечная память у него осталась. Сколько он плакал, белугой ревел. А я наблюдала в стороне и тоже плакала, глядя на то, как больно ему. С каждым днем он плакал меньше и меньше. Каждый день он отпускал ее и отпускал…
На сороковой день ему стало значительно легче, и я предложила закрепить состояние облегчения походом к психологу. Он согласился и еще несколько месяцев проходил терапию у психолога.
– Ася, а чем Богдан занимался? На что он жил? Откуда у него был доход сделать ремонт и так далее?
– До того, как Богдан потерял зрение, он хорошо поднялся на недвижимости, а также вошел в учредительский состав одного крупного предприятия, которое достаточно быстро набрало обороты. Он живет в основном на пассивный доход, иногда для разнообразия работает в call-центре.
– Что было дальше, Ася?
