— Меня так придавило к постели, что я едва не потерял сознание. И я мысленно обратился к Творцу.
— А потом, что ты услышал?
— Голос, как из преисподней, что я знаю, как защититься.
— И тебя отпустило. Потом прошёл туман и ты снова увидел звёзды…
— Всё так.
— А зачем ты утверждаешь, что попытки тебя похитить не было?
— Откуда же я знал, что то была попытка мою персону спереть. Никто мне об этом не докладывал.
— Почему тебя не умыкнули, не знаю… Это выше моего понимания, — задумчиво посмотрел на меня волхв. — Все, кого тащат на их базы или на летательные аппараты, обращаются за помощью к Богу, но очень мало, кому он помогает… Ясно одно, что с Творцом ты связан с рождения, и эта связь сохраняется до сих пор. А теперь нам пора! — посмотрел старик на ходики. — Здесь нам загадки не разгадать. Пойдем, нас давно ждёт один из моих друзей. Это предпоследний твой поход.
— А что будет ещё и последний? — поинтересовался я.
— Имею в виду дорогу к жилухе[2]. На оленях в апреле мы тебя доставим в Эссей, а оттуда ты махнёшь на Колыму!
— Куда?! — чуть не закричал я.
— На Колыму, дружище, на Колыму. И не удивляйся, такова твоя воля.
— Моя воля?! Эдак ты меня скоро на Аляску отправишь!
— На Аляску — нет. На Аляске тебе ещё пока делать нечего. Хотя, кто знает, кто знает… — загадочно улыбнулся хранитель.
— А почему ты говоришь, что это моя воля? Я что кого-то упрашивал, чтобы меня этапом отправили?
— Но ведь ты стремишься получить не изгаженное системой подлинное знание, не так ли?
— Так-то оно так…
— Но на Колыму ты не хочешь?
— Да хочу я, хочу! Всю жизнь мечтал побывать на Индигирке, Колыме, Алазее… Если есть там такие, как ты, я туда пешком отправлюсь!
— Пешком не надо, на это есть транспорт. Пешком мы сейчас пойдем, точнее, на лыжах. Ты, я вижу, уже позавтракал. Так что я жду тебя за дверью, — и старик, накинув верхнюю одежду, закрыл за собою дверь. Через несколько минут, захватив с собою заряженный браунинг и котомку со скудной едой, я вышел на улицу.
— Ну ты и кишка, — показал на рюкзак хранитель. — Совсем я тебя испортил. Ещё недавно ты мог лапу сосать неделями, — покачал старик головой. — Вот так всё человечество: главное для него комфорт, а всё остальное потом…
От слов волхва мне стало стыдно. Получается, что я проявил глупую инициативу, и теперь старый надо мною подтрунивает. Я решил сбросить рюкзак, но Чердынцев меня остановил:
— Оставь, — улыбнулся он мне, — будет чем собак побаловать. Их берём с собой.
