— Потому что в египетских барельефах нет системы. Там всё подчинено прославлению царей и вельмож. А здесь, — показал я на потрясающую резьбу на брёвнах, — прослеживается чёткая система: начиная с появления на Земле первых растений и кончая нашей эпохой.
— То, чем ты так восхищён, юноша, — обнял меня за плечо Чердынцев, — обычный ликбез — самое доступное знание для начинающих.
— Но ведь оно потрясает!!
— Всё верно, потрясает таких, как ты, которые знают всему этому цену, — показал волхв на украшенные тонкой резьбой стены храма. — Но для очень многих всё, что здесь изображено, является декоративной, ярко раскрашенной резьбой и только. И ничем ты их не прошибёшь.
— Потому что невежество сродни безумию, — добавил Велемир.
— Давайте ещё раз обойдём храм и обратим внимание на резьбу наличников окон, — предложил жрец. — Видишь, — продолжил он, показывая на окна. — На каждой стороне их по два.
Мы рассмотрели резьбу наличников на первой стене храма, там, где изображены псилофиты, плауны, сингилярии и папоротники.
— А теперь посмотрим резьбу наличников окон на второй стене. Что ты видишь? — обратился ко мне служитель.
— Здесь совершенно другая резьба: листья плаунов встречаются, но они не главные, больше листьев древних папоротников и каких-то ещё растений, которые мне не известны.
— Они никому не известны, — улыбнулся Чердынцев. — Наши деятели науки не хотят себе проблем. Перед тобой первые цветковые, юноша.
— Не может быть! — чуть не вскрикнул я от неожиданности.
— Может, ещё как может.
— Но ведь доказано, что первые цветковые появились в конце мелового периода, восемьдесят миллионов лет назад.
— А это что, по-твоему? — показал хранитель на странные растения.
— Похоже, цветы… — промямлил я. — У них по пять лепестков и внутри тычинки…
— То-то!
— Получается, что наша наука врёт?
— Было бы странным, если б она не врала — на то она и наука, — проворчал Чердынцев.
— Если верить тому, что сейчас перед глазами, то первые цветковые появились ещё в карбоне?
— Сначала цветковые являлись вместе с лишайниками и мхами подстилкой. Низшие: лишайники, мхи и грибы — образовывали почвы, а цветковые на них селились. Если бы не было в конце карбона травы, то чем бы тогда питались растительноядные ящеры триаса? Псевдоучёные пишут о травоядных рептилиях, а травы у них появляются только на закате эпохи динозавров. Как это понимать?
— Может, они ели молодые побеги папоротников? — вставил я.
— Наверняка ели, но дело в том, что ни плаунами, ни папоротниками без мощного травяного покрова миллионы травоядных рептилий никогда бы не прокормились. Речь идёт о биомассе, юноша. Самую большую биомассу дают не споровые, и не голосемянные, а цветковые. Их вот и изобразили на □тих наличниках строители храма. Но пойдём дальше. Что ты видишь? — обратился ко мне волхв Велемир, когда мы остановились у следующих двух окон.
