У Мэгги под кроватью был втиснут дубовый сундук, но она была так тучна, что не могла даже нагнуться. Пока я пыталась его вытащить, Мэгги складывала стеганое одеяло, которое сшила для нее сестра. Сундук, одеяло да узелок с одеждой, оставшийся у меня во дворе, – вот и все ее нажитое добро. Осторожно мы снесли сундук по узкой лесенке: первой шла Мэгги, принимая на себя основную нагрузку, а я поддерживала ношу с другого конца. Когда она остановилась посреди кухни, я подумала, что ей нужно перевести дух. Но тут я вновь увидела слезы в ее глазах. Она пробежала большими красными руками по сосновому столу в царапинах и следах от ожогов.
– Тут вся моя жизнь, – сказала она. – Я знаю каждую отметинку на этом столе и как она туда попала. Моя ладонь помнит вес каждого ножа. А теперь я должна все бросить и уйти ни с чем.
Голова ее поникла, на пухлой щеке повисла слезинка и шлепнулась на стол.
Вдруг снаружи донесся какой-то шум. Выглянув за дверь, я увидела Майкла Момпельона верхом на Антеросе у парадного входа. Разметав копытами мелкие камни, конь замер. Всадник спешился и взбежал по ступеням прежде, чем ошеломленный кучер подобрал брошенные поводья. Момпельон не стал дожидаться, пока о нем доложат.
– Полковник Бредфорд!
Призыв этот прогремел на весь дом, и шум сборов мгновенно стих. Мебель уже была завешена покрывалами. Я скрылась за спинкой высокой скамьи и, выглянув из-за складки покрывала, увидела полковника Бредфорда в дверях библиотеки. В одной руке он держал книгу, которую, очевидно, подумывал взять с собой, а в другой – письмо. На верхней площадке лестницы застыли мисс Бредфорд и ее мать, словно гадая, что в подобных случаях предписывают правила хорошего тона.
– Преподобный Момпельон? – отозвался полковник подчеркнуто тихим голосом, в котором звучали нотки недоумения. – Не стоило утруждать себя и мчаться во весь опор, чтобы нас проводить. Я намеревался распрощаться с вами и вашей прелестной супругой в этом письме.
Момпельон не глядя взял протянутый конверт.
– Не нужны мне ваши прощания. Я настоятельно прошу вас отменить отъезд. Ваша семья первая во всей округе. Деревенские берут с вас пример. Если струсили вы, могу ли я требовать мужества от них?
– Я не струсил, – холодно ответил полковник. – Я лишь делаю то, что сделал бы на моем месте любой обеспеченный, благоразумный человек, – защищаю свое.
Момпельон шагнул ему навстречу, широко раскинув руки.
– Но подумайте о тех, чью жизнь вы ставите под угрозу…
