– Ребенок еще мал, а посему для восстановления баланса жидкостей не требуется пускать много крови, – сообщил хирург.
Вскоре, сочтя, что минуло достаточно времени, он велел подать уксус и сбрызнул им разбухших пиявок. Извиваясь пуще прежнего, они расслабили челюсти, и он выдернул пиявок одну за другой, а к ранкам, из которых сочилась яркая кровь, приложил лоскутки льна, что нашлись у мистера Хэдфилда. Каждую пиявку он промыл в кружке с водой и опустил в кожаный мешочек, кишащий скользкими комками.
– Если к исходу дня ребенку не полегчает, ему надобно будет поститься и очищать желудок. Я дам вам рецепт слабительного раствора, – сказал он напоследок, собирая вещи.
Мэри с мужем рассыпались в благодарностях. Когда хирург вышел во двор, я последовала за ним и, убедившись, что Хэдфилды нас не слышат, отважилась задать мучивший меня вопрос:
– Простите, сэр… эта горячка… не могла она быть вызвана чумой?
Хирург небрежно махнул рукой в перчатке, не удостоив меня даже взглядом.
– Исключено. Чумного поветрия, Божьей милостью, не наблюдалось в нашем графстве вот уже двадцать лет. К тому же у ребенка на теле нет бубонов. Это всего лишь гнилая горячка, и если родители будут следовать моим указаниям, то мальчик оправится.
Он поставил ногу в стремя – ему явно не терпелось уехать. Миг спустя кожаное седло скрипнуло под его увесистым задом.
– Но, сэр, – не отступалась я, сама себе удивляясь, – раз чумы не было так давно, вы не имели случая наблюдать за ее течением, а значит, могли ее не распознать.
– Глупая девка! – бросил он, разворачивая лошадь. Подол моей юбки окатило грязью после недавних дождей. – По-твоему, я ничего не смыслю в своем ремесле?
Он дернул поводья, но я схватила лошадь под уздцы.
– Разве вздутия на шее и багровые круги под кожей не признаки чумы?
Он натянул поводья и впервые взглянул мне в лицо.
– Где ты их видела?
– На теле моего жильца, погребенного две недели тому назад.
– Далеко ли ты живешь?
– По соседству.
Он перекрестился.
– Тогда храни Господь вашу деревню. И передай своим соседям, пусть больше меня не зовут.
С этими словами он поскакал прочь – в такой спешке, что на крутом повороте возле «Горняцкого дворика» чуть было не врезался в повозку с сеном, которой правил Сэт Миллер.
Эдвард Купер скончался еще до захода солнца. Его старший брат Джонатан слег на другой день, а два дня спустя – и сам Александр Хэдфилд. К исходу недели Мэри Хэдфилд вновь стала вдовой, а двое ее сыновей лежали на церковном кладбище рядом с покойным отцом. Меня не было на похоронах, ибо в ту пору я оплакивала своих мертвецов.
