Примчалась Лу, крича на бегу:
– Дядя Пополам! – потом она разглядела его, и улыбка сменилась гримасой. – Дядя Пополам, почему ты сидишь в навозе?
– Потому что навоза, она теплая, – сказал он, вставая. – Я приходить в нощь, совсем поздно, Луиза. Не будить весь дом, верно? Я спать тут.
– Но от тебя воняет! – Лу демонстративно зажала себе нос.
Еще как воняло. Навоз и спиртные пары – отвратительное сочетание.
– Что? Я вонять сладко – словно роза! Дай большую поцелую дядюшке Пьер! – он раскинул руки и заковылял к ней, а Лу, визжа и смеясь, обратилась в бегство.
– Дядя Пополам, что у тебя в мешке? – спросила Бет, с надеждой взирая на его поклажу.
– Вот тут? О, нишево. Грязная одежда, – сказал он.
Бет помрачнела.
– Пошли, дядя Пополам, – позвала я. – У меня мало времени. Сегодня у меня важный экзамен.
– Экзамáн? Какой экзамáн?
– На школьный аттестат. Сегодня последний экзамен. Я к нему несколько месяцев готовилась.
– Шорт побирай, Матильда Готье! Сдавать экзамáн! Ты умная девушка! Иди в своя школа. Твоя мама помогать мне с ванна.
– Ох, дядя Пополам, где тебя только носило? Ты даже не слышал, нет?
– Что не слышал? Я был одна год на Святой Лорáнс, потом на Озабль и на Сен-Режи.
Я вздохнула.
– Пойдем. Возьму керосин. Мне много нужно тебе рассказать. И ничего хорошего.
Лу согласилась мне помочь, так что привести дядю в порядок удалось быстрее, чем я рассчитывала. Но потом мне пришлось посидеть рядом и подержать его за руку – когда я рассказала ему о маме и брате. Дядя Пополам – душа нараспашку. Если ему весело, он хохочет, а если что-то разбивает ему сердце – как разбило известие о моей маме, – он рыдает, будто дитя. Папа говорит, это потому что дядюшка так и не вырос.
Я опоздала в школу на два часа. Все уже разошлись, это время было отведено только для меня и Уивера. Мисс Уилкокс стояла во дворе, высматривая меня.
– Я уж думала, ты не явишься, Мэтти! Что случилось? – воскликнула она. – Уивер уже вторую работу пишет.
Я быстро объяснила, в чем дело, села и начала писать. На каждый экзамен отводилось два часа. Накануне мы писали два экзамена, сегодня предстояло еще три. Я все написала и была вполне уверена, что справилась. Но это те предметы, в которых я сильна: сочинение, литература, история. Вчерашние, математика и естественные науки, были труднее. На обратном пути Уивер сказал мне, что, по его мнению, с математикой и историей он разделался очень хорошо, с литературой и естествознанием неплохо, а вот насчет сочинения он тревожился. Теперь неделю ждать, пока объявят оценки. А я, пока мы шли домой, снова подумала: я-то чего суечусь? Денег, чтобы уехать в Нью-Йорк, как не было, так и нет.
