и Тициана Табидзе. Это было совсем уж непонятно: как можно быть одновременно поэтом и врагом народа?..
Мне хочется вернуться к нашей Экзархской площади, потому что, во-первых, здесь стоит очень любопытный дом, где живут наши знакомые. Когда-то это был небольшой скромный дворец последнего грузинского царя Георгия XII, сына Ираклия II, которого народ любил за храбрость и усердие по объединению Грузии в единое государство. Теперь площадь справедливо переименовали в площадь Ираклия. За невысокий рост его называли любовно патара кахи, что означает «маленький кахетинец». Георгий в сложнейшей политической обстановке продолжал дело отца и уж наверняка заслужил, чтобы этот дом, его последнее пристанище в Грузии, сохранили потомки. Но этого не случилось: в восьмидесятые годы дом снесли. Только домик в Гори, где родился «легендарный Сосо», удостоился чести стоять века, даже уютно укрылся в неком подобии футляра, выстроенного над ним, и теперь поклонники отца народов могут совершать туда паломничество. А дома Георгия XII из рода Багратионов словно и не было…
«Никогда не говори „во-первых“, если у тебя нет „во-вторых“», — наставляла нас первая учительница русской литературы Сусанна Вартановна. Но у меня есть и «во-вторых», хотя оно для меня самое главное, можно даже сказать «первее первого», как любила повторять в детстве моя дочь, когда побеждала в каких-нибудь играх или соревнованиях. Отсюда, от площади Ираклия, начинается улица моего детства, улица Чахрухадзе. Её прежнее название — Багратионовская, я об этом узнала, едва научившись читать, по надписи на конвертах: после нынешнего названия улицы в скобках стояло «бывш. Багратионовская». Это «бывш.» невероятно интриговало и раздражало меня, пока я не спросила у мамы. Все оказалось до примитивности просто. За мою долгую жизнь часто случалось, что какое-то слово или чей-то поступок, а порой загадочное переплетение обстоятельств становились предметом длительных раздумий, предположений, волнений и, как следствие, неадекватных выводов. Вот тогда я вспоминаю это «бывш.» и оказываюсь права: всё разрешается наилучшим и самым безболезненным образом, минуя непроходимые камни и болота, которые я успела нагородить в своем воображении.
Григол Чахрухадзе почти неизвестен русскому читателю. Уже живя в Москве, я прочла сборник его од «Тамариани», впервые переведённых на русский язык литературоведом Шалвой Нуцубидзе и изданных в самый тяжёлый год войны, 1942-й, издательством Тбилисского университета. Чахрухадзе — старший современник Руставели. В своих стихах он воспел царицу Тамару
