По оставленным юркой зверюшкой следам он догадался, что, бегая вдоль речушки, та пыталась поймать рыбу. Но было видно, что у нее ничего не получилось. И тогда норка стала рыскать среди деревьев, раскинувших свои корни в воде, охотясь за мышами.
— Интересно, удалось ли норке хоть чем-то поживиться? — спросил Николай.
— Нашла ли она здесь добычу, не знаю, зато вон там ей уж точно повезло. Видите, остатки на снегу валяются?
— И кто же стал ее жертвой?
— Похоже, полевая мышь…
Увлекшись изучением звериных следов, они не заметили, как наступили сумерки. Приятели вернулись в избушку, затопили су вал. После ужина Николай достал записную книжку и при свете огня принялся за описание увиденного днем.
— Для отца стараетесь? — спросил Салават.
— Да нет, для себя.
— Зачем? Вы же военный. Никак надумали ученым стать по зверью?
— Ну, допустим, не по зверью, но такая мысль у меня есть — всерьез наукой заняться, — мечтательно произнес Николай и вдруг спросил: — А ты сам-то в Оренбурге или Петербурге учиться не думаешь?
— Думаю, конечно… Только где б я ни учился, хочу одного — сочинять, дастаны слагать.
Воспитанный с пеленок в духе почитания восточной поэзии, Салават на самом деле мечтал посвятить свою жизнь творчеству. Сказалась материнская закваска. Мир поэзии так и притягивал его к себе. Еще в пору отрочества, имея даже небольшой жизненный опыт, Салават стал задумываться над серьезными вещами — о судьбе родного народа и любимого Урала — и пытался выразить свои мысли и чувства в стихах:
Родные луга, родные леса,
Родные реки, родные поля,
Родная земля, прекрасный Урал,
Священный ты мой Урал.
Простерся, небес касаясь, Урал,
Пою неустанно горы твои.
Я вечно б смотрел на вершины скал,
И вечно бы песни тебе я пел.
На верного друга-коня вскочу,
Ветром взлетев, помчусь воевать,
Врагам я ни пяди не уступлю,
Не дам им землю свою топтать.
— Когда мы отсюда уедем? — спросил Николай, поднимая голову от своих записей.
— Когда угодно.
— Надеюсь, пару дней мы еще здесь пробудем?
— Смотря по погоде… Видите, как потеплело? Коль и дальше так пойдет, дорогу развезет.
— Ну да, конечно. Мне ведь до Оренбурга еще добираться, — вспомнил Николай и решил не откладывать отъезд.
Салават не стал его отговаривать.
