Оба русских ученых были чрезвычайно довольны приемом, оказанным им гостеприимными и добродушными башкирами Шайтан-Кудейской волости, и поэтому не торопились уезжать.
Однажды Юлай созвал сородичей на совет.
— Агай-эне, акхакалы! Наши знатные гости интересуются, как мы отыскиваем соколиные гнезда и приручаем птенцов. Особенно сын нашего знакомого Петра Ивановича Рычкова горит желанием приручить какого-нибудь птенца и просит ему помочь. Вам решать, что делать.
Первым взял слово мулла Арыслан.
— Я вот что скажу, йэмэгэт[39]: для башкорта желание кунака — священно.
— Воистину так, — поддержали его остальные.
На следующий день, спозаранку, с возглавляемой Салаватом группой всадников гости тронулись в путь.
Поначалу им пришлось ехать сквозь непроглядный туман. Постепенно густая завеса рассеялась, и всю округу залило ярким солнечным светом. Однако ближе к полудню небо заволокло темно-серыми облаками, и вскоре стал накрапывать дождь. Погода вконец испортилась. Проезжая по тропинке, идущей вдоль крутого берега, Лепехин вдруг почувствовал, как напряглась его лошадь. Словно почуяв опасность, она стала прясть ушами и мотать головой, то и дело всхрапывая. Все это выглядело очень странно, поскольку другие лошади вели себя спокойно.
— Пойду-ка я лучше пешком, — сказал Лепехин, слезая с седла.
— Путь неблизкий, Иван Иванович. Быстро устанете, — предупредил его Салават и предложил гостю на время обменять его лошадь на свою.
Академик не стал противиться. Однако и на этот раз произошло то же самое. Лошадь, предоставленная ему молодым хозяином, забеспокоилась, задергалась, а та, что была под Салаватом, напротив, затихла.
— Послушай-ка, дружок, кажется, твоя лошадка еще построптивее моей будет! Вот-вот меня на землю сбросит, — пожаловался Лепехин, похолодев от ужаса.
— Может быть, все дело в вас самих? — предположил Рычков.
— Во мне?! — ухмыльнулся тот и, пожав плечами, неуверенно произнес: — Неужто назад возвращаться придется?
Но Рычков не согласился.
— Не стоит пороть горячку, Иван Иваныч. Давайте-ка сперва попытаемся установить причину. Иначе вы не сможете ехать ни вперед, ни назад, — сказал он, заглядывая Лепехину в глаза. — Может, вашей лошадке дождь не по нраву?
— Помилуйте, дорогой Петр Иванович! При чем тут дождь, когда конь Салавата ведет себя точно так же.
— Ну так я и говорю, причина все-таки в вас.
— Что-то я вас не совсем понимаю, Петр Иванович, — недоумевал Лепехин.
Рычков внимательно оглядел своего молодого приятеля с головы до ног и затем спросил:
