Даже после раздачи призов народ не торопился расходиться. Задрав головы, люди следили за полетом птиц, выпущенных по приказу Салавата на волю.
Остальных ястребов тоже освободили, развязав шнурки и сняв с лап бубенчики. Кто-то из наблюдавших снизу заметил:
— Ишь, как обрадовались, бедняжки!
— Глядите, глядите! — завопил другой. — Они как будто прощаются с нами. То улетают, то возвращаются.
— Птицы тоже понимают, что такое свобода! — глубокомысленно заметил третий, покачав головой.
Едва пернатые скрылись из виду, Петр Иванович ощутил в душе пустоту, словно только что чего-то лишился.
— А много ли убытка от такой охоты другим птицам? — поинтересовался он.
— Что вы. От ручных ястребов вреда намного меньше, чем от ружья или лука. Тот, кто палит из ружья, убивает птиц без всякого счета. А ястреб больше десяти-пятнадцати не осилит. Выдыхается, — объяснил Юлай.
Находясь под сильным впечатлением от всего увиденного, гости отправились вместе с хозяевами к юртам.
Вечером того дня, когда Юлай со всеми почестями проводил Рычкова и его сына в обратный путь, к большой юрте подошли несколько незнакомых башкирских парней. Склонив головы перед вышедшим к ним навстречу старшиной Азналиным, молодые люди обратились к нему с такими словами:
— Агай, мы явились к тебе за помощью.
— Умоляем тебя, выручи нас из беды!
— Мы с завода сбежали, и за нами солдаты охотятся, — наперебой жаловались они.
— А зачем бежали? Вы же сами на работу нанимались! — строго сказал Юлай.
— Откуда нам было знать, агай, что нас ждет!
— И с какого же вы завода? С того, что в Биларите[22]?
— Ну да, с того самого.
— На какой срок подрядились?
— На пять лет… Вроде бы всего год оставался. Да вот только уж совсем невмоготу стало. Мало того, что работа тяжелая, так ведь еще и измываются. А заработка даже на еду не хватает. Посмотрел бы кто, как и где мы живем! Ну а в каком тряпье ходим — сам видишь…
Не дослушав говорившего, Юлай спросил:
— Ты сам-то откуда родом будешь, кустым[23]?
— Из Тамъянского рода, агай. Из Куткура[24]. Зовут меня Хайрулла, а отца моего — Шаяхмет.
— Остальные тоже тамъянцы?
— Да нет. Из тамъянцев я тут один, — сказал Хайрулла и представил старшине своих товарищей: — Зайнулла — из Китайского рода, Хупитдин — из Кубалякского, а вон те — из аулов, что под началом старшины Кулуй Балтаса[25].
— И ни одного из Шайтан-Кудейской волости?
— Ни одного.
— Тогда зачем ко мне пожаловали? Нет чтобы к своим старшинам обратиться.
— Да какой от них прок, агай! А про Кулуй Балтаса болтают, будто он такой лютый, что похлеще хозяев завода будет. Сам же перед урысами лебезит, под их дудку пляшет.
