— Значит, ты тут за главного? — дрожащим голосом начала Ольга. — Извини, но у меня, правда, нет ничего съедобного. Сама с утра на голодном пайке, понимаешь?
Пес неожиданно уселся и уставился на Ольгу, в его по-человечьи внимательном взгляде светилось сомнение и даже любопытство. Разномастные подданные немедленно сделали то же самое, взяв Ольгу в кольцо.
— Я могу предложить тебе жвачку. Но очень сомневаюсь, что она придется тебе по вкусу.
Ольга заговаривала главарю зубы в надежде выиграть время. Вдруг кто-нибудь придет ей на выручку. Вытащив из кармана упаковку мятной резинки, она присела на корточки и бросила ее псу, тот брезгливо обнюхал подношение, чихнул и отвернулся.
— Ну вот, я же говорила, что тебе не понравится, — понимающе вздохнула Ольга. — Ты бы пропустил меня, о великий вождь, а я в следующий раз непременно угощу тебя чем-нибудь стоящим.
То ли молящий тон Ольги, то ли пес и впрямь понимал человеческую речь, но только он с достоинством поднялся и лениво затрусил прочь, разочарованная собачья свита неохотно потянулась за ним.
«Похоже, в прошлой жизни он был человеком, умен, как некоторым гражданам и не снилось, — с удивлением подумала Ольга. — Очевидный пример реинкарнации. По-другому я объяснить это не могу».
Дворовая калитка Градовых оказалась не заперта, и она беспрепятственно прошла к добротному двухэтажному дому из красного кирпича. В больших окнах уютно горел свет, двигались какие-то тени, аромат домашних пирогов просачивался даже на крыльцо.
«Славно устроились. Мир и покой, — с внезапным волнением подумала Ольга. — А тут я со своими вопросами». Непонятно откуда, но возникло ощущение неотвратимой беды, будто она, Ольга, должна принести этому симпатичному дому боль. Ей вдруг захотелось повернуться и уйти, не нарушая хрупкой гармонии чужого счастья. Она в нерешительности остановилась, потом упрямо тряхнула головой и нажала кнопку звонка. «Ох и мнительная я стала! Нервы, как у тургеневской барышни. Это все малышонок… — Ольга отогнала от себя дурные предчувствия, — я же только пару вопросов и все. И домой, к Олежке… и к Маре». При воспоминании о маме она скривилась, ее сентиментальное настроение мгновенно улетучилось.
Дверь открылась, и Ольга увидела высокую полную блондинку в туго обтягивающем джинсовом сарафане. Пышные формы хозяйки выпирали из него, как дрожжевое тесто из кастрюли. Вероятно, сарафан раньше носили на выход, но женщина располнела, и теперь он годился только для дома.
