— Доктор,— попросил он умоляюще,— сделайте, пожалуйста, все, чтобы меня не направили на общие работы, туда, где я могу получить травму, хотя бы легкую. Вы же понимаете, какая у меня болезнь. Любая царапина может мне стоить жизни.
— Конечно,— успокоил я его,— вы останетесь в зоне.
Как и положено, я выдал ему справку с указанием болезни, где было подчеркнуто, что всякие работы, связанные с возможностью получить травму, недопустимы. Рекомендовал работу в зоне, например, в качестве дневального или счетовода.
Как-то в лагере был объявлен аврал с тем, чтобы как можно больше зэков направить на работу. Ковалев выгнал всех, в том числе и инвалидов. Мой протест не подействовал.
Направили за зону и зэка с гемофилией. Его заставили таскать бревна. Во время работы острый конец обрубленного сучка легко поранил левое предплечье.
Бригадир, увидев неглубокую ранку, дал пострадавшему кусок бинта, сказав: чепуха. Забинтуешь, и все пройдет.
Но ничего не проходило. Кровь шла и шла. Еще раз забинтовали руку, наложив побольше ваты, но и это не помогло.
Зэк стал бледным, как полотно, он уже еле держался на ногах и просил лишь одного — быстрее отправить его в больницу.
Бригадир понял, что дело не ладное и обратился к конвоирам, чтобы больного отправить в зону.
Я мучился с ним больше суток, не сомкнув глаз, накладывал одну давящую повязку на другую, давал различные медикаменты и лишь с великим трудом остановил кровотечение.
— Вы чуть не угробили человека,— обрушился я несколько позже на начальника производства Ковалева,— вы что, справкам не верите или умнее врачей? А если бы больной умер? Кто бы отвечал за него? Вы!
— Мы с такими людьми никогда не встречались. Он же выглядел таким здоровым. Как я мог его оставить в зоне, когда даже инвалиды шли на работу,— оправдывался Ковалев.
— Внешность иногда обманчива,— ответил я.— Пусть это послужит вам уроком.
В начале 1945 года Ошлинская колония ИТК № 3 имела четыре участка, где содержалось около семисот заключенных. Она во многом напоминала пересыльный пункт. То и дело прибывали небольшие партии зэ-ков из разных районов республики, но они долго не задерживались. Одних направляли в Кузьмине (ИТК № 1), других, в основном пожилых людей и инвалидов, в Шушеры (ИТК № 2).
Для нас появление новых людей всегда было чем-то вроде праздника. От них мы узнавали последние новости, как живется на воле, и что изменилось после окончания войны.
Бывали случаи, когда оставшихся в Ошле людей можно было пересчитать на пальцах, и тогда в больнице просто нечего было делать.
