— Доктор, у меня к вам большая просьба,— обратился он ко мне, и на лице его появилось смущенное выражение.
— Какая? — спросил я несколько удивленно.
— Не могли бы вы проверить Аню?
— Не понимаю вас. Что я должен проверить?
— Меня интересует — не больна ли она.
— А что у нее? Температура? Или может быть кашель?
— Нет, по женской части.
— Она беременна?
— Нет. Я хочу знать, не страдает ли она венерической болезнью?
— Чем вызван такой интерес? Ведь вы ее, кажется, давно знаете?
— Дело в том, что мой маленький брат заболел.
— Какой еще брат?
Ковалев улыбнулся.— Сами понимаете — причинное место.
— Тогда надо сначала его посмотреть, а не вашу Аню. А вдруг ничего нет? На что жалуетесь?
— На рези, когда мочусь.
Осмотр выявил небольшую банальную трещину.
— Ничего у вас страшного нет,— успокоил я Ковалева.— Вы были просто слишком усердны во время свидания. Небольшая бытовая травма. Это бывает. Аню не к чему тревожить.
Об этом эпизоде я вскоре забыл, но дня через три меня вызвали ночью в женский барак. Встревоженные женщины обступили меня. Аня лежала на койке без сознания. Слышались голоса:
— Кажется, она мертва.
— Это все из-за Ковалева.
— Это он ее довел.
Я осмотрел ее. Пульс был очень слабый и редкий, тоны сердца едва выслушивались. Лицо у молодой женщины было синюшное. Рядом с ней на табуретке лежала пустая упаковка, на которой я прочел: люминал. Это снотворное — излюбленное средство у женщин, которые хотят свести счеты с жизнью. Аню я сразу перевел в больницу. Промывание желудка сделать не удалось. Пришлось ограничиться инъекциями стрихнина, разных сердечных и мочегонных средств... Только на четвертый день Аня пришла в себя.
— Зачем вы спасли мне жизнь? — спросила она меня.
— Это мой долг. Лучше скажите, зачем вы приняли люминал?
Аня не сразу ответила на мой вопрос. Оказывается, Ковалев, перед тем как обратиться ко мне, обвинил Аню в том, что она заразила его венерической болезнью.
Молодая женщина, которая и так не отличалась бойцовским характером, не могла вынести это гнусное и несправедливое обвинение. (Позже, приблизительно через год, когда я уже работал в другой колонии, Аня снова отравилась. На этот раз, однако, спасти ее не удалось.)
После попытки Ани отравиться Ковалев потерял интерес к ней и переключился на медсестру Шуру. Предварительно он поинтересовался у меня, здорова ли она. На этот вопрос я не мог дать исчерпывающий ответ, так как только работники пищеблока подвергались соответствующему медосмотру. Как-то совершенно неожиданно Ковалев ворвался вечером в амбулаторию в нетрезвом виде и потребовал Шуру. Она как раз находилась в приемной комнате.
