Немного погодя пришли двое зэков на перевязку и еще один, которому надо было ставить банки.
— Больше, наверно, никто не придет,— сказала Судиловская.— Советую вам пойти сейчас в стационар на обход. Обычно его проводят в это время.
Стационар оказался небольшим, коек приблизительно на двадцать, из которых заняты были двенадцать. Их занимали две пожилые женщины с отеками, несколько молодых парней с простудными заболеваниями, трое с чесоткой и другие.
Здесь я познакомился с сестрой-хозяйкой и поваром Александрой Федоровной Кузнецовой, уже немолодой женщиной с добрым, привлекательным лицом.
После обеда я заполнил истории болезни, назначил лекарства и отправился проверять объекты зоны — пищеблок, прачечную, баню...
Знакомство с объектами зоны
Кухня занимала в лагере особое положение, так как от нее во многом зависело здоровье и благополучие заключенных. Поэтому за ней и следили тысячи глаз — медработники, придурки, простые работяги и вольнонаемные. Все хотели, чтобы суп был погуще и наваристее, а кашу можно было бы резать ножом. Но при скудном лагерном рационе сделать это было невозможно, и поэтому кухонные работники в первую очередь старались угодить начальству. Работягам оставалась лишь прозрачная жижица.
Нарядчик должен был комплектовать кухню, подыскивать повара, его помощников и посудомоек. Желающие занимать эти места находились всегда, и выбор зависел от воли и желания нарядчика.
Если повар должен был обладать определенными профессиональными качествами, то для его помощников и обслуги этого не требовалось. Зато девушек для этих должностей выбирали смазливых, фигуристых и не очень строптивых. Строптивых отправляли сразу со следующим этапом подальше.
Но перед тем как занять место в кухне, все ее работники обязаны были пройти строгий медицинский контроль, что очень устраивало придурков. Они боялись венерических болезней. Много раз обращались ко мне нарядчики, зав. столовыми и другие представители лагерной элиты, шепча заговорщически, чтобы я тщательно проверил новую кухонную работницу, санитарку, а то и просто какую-нибудь молоденькую уборщицу, из чисто «профилактических соображений».
Повар, женщина лет тридцати пяти, не очень полная для своей профессии, краснощекая, с веснушками на лице, встретила меня пугливо, словно перед судьбоносным испытанием.
Она знала, что от меня, нарядчика и любого сотрудника лагеря зависела ее судьба и поэтому находилась в постоянном страхе. При желании любой из нас мог бы придраться к ней — мелких недостатков в работе нельзя избежать.
