Эти стихи написал один полковник в отставке.
Сколько же ненужной, дрянной информации без пользы засело в моей башке! Я ведь помню зачем-то, что этот полковник приехал лечиться 1 июля 1993 года. Почему я это запомнил? Загадка.
Он, конечно, приехал не только лечиться, чего не доверил бы никому, даже мне, имея собственные виды на вещи, полезные для его здоровья. Мне же он доверил свою жену, в прошлом - видную и особенно яростную работницу здравоохранения. Она принадлежала к административному звену, чем вышибла из меня остатки сочувствия, так что коллегой я ее не считал. С ней (не поэтому) случился удар, и все, что она могла говорить, сидя в коляске, было "ита-ита", в различных интонационных вариантах.
После проведенного лечения я настойчиво доказывал, что ей стало лучше, потому что она уже говорила "тита-тита".
- Вы представляете, сколько нервных клеток пришлось оживить ради одной лишней буквы? - втолковывал я полковнику.
- Да, да, у нее и риторика изменилась, - соглашался тот.
Риторика, однако, менялась по другим причинам, о которых он знал гораздо лучше меня.
- Тита! Тита! Тита!! - такими воплями встречало меня больничное утро. Я бежал в палату (двухместную, для парного с мужем существования). Администраторша сидела вне себя от ярости и тыкала здоровой рукой в подушку.
- Тита!!
Расследование показывало, что настоящий полковник стянул кошелек с деньгами и отправился получать процедуры, которые сам себе прописал.
Процедуры оказывали на него замечательное воздействие. В нем просыпался поэт.
Он писал длинные поэмы, посвящая их лично мне, моему шефу, докторам, старшей сестре, массажистке - все получили по своему экземпляру. Поэмы были разные, в каждой указывались какие-то достоинства адресата. Уж не помню, чем пленил его я (свою-то поэму я как раз потерял). По-моему - живостью, кареглазостью, предприимчивостью. Эти произведения, вынужденно дружелюбные по форме, дышали затаенной солдатской агрессией.
При различном содержании подпись всегда была одна и та же.
Вот какая:
Николаев, полковник в отставке, ветеран Отечественной войны, участник блокады Санкт-Петербурга.
Атлетический Мемуар
Кофе литрами и дым кубометрами - это вредно, как ни крути.
Однажды я побежал за трамваем и почувствовал, что все, отбегался. А ведь когда-то выдерживал столько, что страшно подумать.
Когда я только поступил в институт и угодил в замечательный колхоз, о котором уже когда-то писал, мне удалось оттуда удрать. Я отпросился в город, в институтский здравпункт, и там рассказал старенькой бабушке в халате про то, как я теряю сознание, и какой у меня бывает беспричинный плач. Как ни странно, это сработало. Но когда я начал петь ту же песню спортивному доктору, тот людоедски осклабился: "Очень хорошо! Мы от этого как раз и лечим физкультурой! "
