— Валентин Александрович? — спрашиваю я, хотя, конечно, исключительно из вежливости.
Тот кивает, ещё толком не понимая что произошло. Потом он поднимает голову, видит меня, и его глаза расширяются.
— Что ты здесь делаешь? — хрипит он.
— Пришёл за должком. Я не люблю, когда меня кидают, и веду себя в таких случаях… несколько неадекватно. Как вы уже могли убедиться.
— Ты знаешь, на кого наехал? — продолжает хрипеть Валентин Александрович.
— Какая банальная фраза, — вставляет Марселлинн.
— Конечно. Вы же меня сами просветили. Когда совершенно наглым образом отжали у меня мои деньги. И, когда вы мне это объяснили, я подумал… что с такими связями у вас должно быть много денег. Всё-таки кассир воронцовской бригады.
— Именно, — Валентин Александрович уже успокоился. — Поэтому, дорогой мальчик и дорогая девочка, валите отсюда оба, пока живы.
Марселлинн издаёт смешок.
— Да он не знает же, что уже ты шесть лет, как мертва, — улыбаюсь я ей в ответ. — Слушай. Он не верит. Откуси-ка ему ногу… Да блин, не всю же целиком! Я просил надкусить чуть-чуть, чтобы он испугался…
— Ну он испугался, — говорит Марселлинн.
— До усрачки, — уточняю я. — А нам он нужен в адекватном состоянии: кто нам номера счетов скажет?
— Поняла. Тогда сейчас.
— Стой! — кричу я ей, но уже поздно.
Марселлинн ломает шею кричащему от боли уголовнику.
— Выдёргивай душу.
Всё-таки люди восставшие из могилы как-то равнодушно относятся к чужой жизни. Делать нечего. Я вытрясаю из бандита душу и через полчаса становлюсь обладателем круглой суммы, к тому же надёжно укрытой: это его личные нычки. Я всё-таки не отморозок, чтобы деньги братвы брать. Из-за убийства кассира они особо напрягаться не будут — ну поищут чутка и успокоятся, а вот за деньги будут землю носом рыть, и возможно, что моим. Даже мои суперспособности не помогут супротив наших бандосов.
Разбогатев, мы с Марселлинн покидаем место проведения нашей акции. Всё-таки я предпочитаю называть это не грабежом, а акцией возмездия. Или экспроприацией, кому как угодно. И вообще, красть у воров и убивать убийц — в этом нет ничего ужасного. Ну, так я думаю.
Мы покидаем здание, чтобы вернуться в наше убежище. Старинная заброшенная усадьба на самой окраине Великоуральска, почти за городом — теперь её, кстати, можно будет официально выкупить и восстановить. Деньги есть, а я посижу вечерок и их легализую. Опыт у меня имеется. Я вообще финансовый авантюрист по первой специальности, хотя полиция и налоговая предпочитают называть меня мошенником, но эти ребята никогда не страдали политкорректностью.
