Пауза. Чтобы догнал. Понял. И, кажется, до сеньора дошло.
— Я знаю то, чего пока ещё не знает никто из вас. Чего вы ещё долго не сможете постигнуть. А ещё ради достижения цели я буду пытать. Буду крушить. Буду подставлять. Я буду делать всё, что хочу, если это поможет мне решить поставленные задачи! — Отстранился. Отошёл на шаг. — Но при этом я держу слово, — произнёс спокойнее и без пафоса. — И если даёшь признание — я не трону твою семью.
— Слышали, все? — крикнул я на весь и так молчащий зал. — Граф Пуэбло держит своё слово! И я обещаю не трогать грёбанное семейство барона Аранды, простив и его сучёныша сыночка, если он добровольно даст признательные показания!
— Сын мой, нельзя заставлять оговаривать себя, пытая родных и близких обвиняемых! — встал священник, тоже сверкая глазами.
— Святой отец, ни в коем случае! — нервно насмеялся я, повернувшись к этому адвокату. — Повторяю, сеньор Игнасио это сделает ДОБРОВОЛЬНО. А значит поведает нам сейчас о таких деталях и нюансах своего преступного бизнеса, о которых мы с вами, падре, да и вообще никто в этом зале, не имеем представления. Да, сеньор Аранда?
— Да, сукин сын! — зло фыркнул будущий бывший барон.
— Что ж, начинай! — усмехнулся я, сел на стул и сложил ногу на ногу.
— Впервые они пришли ко мне, когда мне было двадцать семь… — начал виновный. В глазах его плескалась надежда. И гордость — что защитил-таки свою семью. Это достойно мужчины. Я же почувствовал пустоту, и… И всё. Это экзамен, просто экзамен — к чёрту любые эмоции, способные помешать.
Глава 3. Si vis pacem, para bellum[1]
Всё оказалось настолько прозаичным, что даже рассказывать неохота.
К юному семнадцатилетнему баронету, старшему сыну своего отца (мне пятнадцать если что, чел чутка старше моего физического носителя тогда был) подошли хорошие люди и предложили сотрудничество. Дело происходило в Альмерии, куда баронет отправился после первого в своей жизни похода на фронтиры. Без отцовского пригляда отправился — уже мужчина же. Ну и, разумеется, несмотря на местный достаточно суровый менталитет, усердно бухал, заливая вином увиденное на войне. И из-за этого, по пьяни, встрял в нехорошую историю, поимев дочку одного очень влиятельного сеньора, предназначенную для брака с созданием мощного политического союза, которую иметь было нельзя. Люди о её браке договаривались, когда сеньорита в колыбели лежала — а тут такая засада. Отягающий фактор: сеньор оказался с севера, то бишь голытьба, у которой ничего нет, кроме чести. И за эту честь был готов юного Игнасио пришить, где найдёт.
