— Возможно, Табби, вы просто ошибаетесь, — сказала Элис.
— Возможно, — мрачно ответил Табби. — Виновный бежит, когда никто не гонится за ним, как учит нас Писание[22]. Я прослежу за переменами и поведении мисс Бракен. Если она решит удрать, я с радостью дам ей убраться к дьяволу.
Тут дверца кареты распахнулась, являя седокам Гилберта — бледного, с расширенными от ужаса глазами. Мисс Бракен выглядывала из-за его спины, и Элис показалось, что женщина потрясена не меньше. Гилберт держал бурый фетровый котелок, жестоко промятый и забрызганный кровью.
— Это фургон Джеймса Хэрроу — там, у реки, — сказал Гилберт севшим голосом. — Он проломил ограждение на краю провала, керосиновый фонарь разбился, фургон загорелся. Лошадь утонула в Темзе, большая часть оборудования — тоже.
— А где сам Хэрроу? — спросил Сент-Ив.
— Мертв. Мертв напрочь, — Гилберт беспомощно указал на котелок, как на подтверждение своих слов. — Полиция сообщила мне, что лошадь при крушении лягнула его в голову. Тело забрали в морг.
Первую из своих уникальных мух Финн потерял почти сразу. Плохо навязал — и рыба сорвала ее, даже не тронув леску. Тогда парнишка приладил вторую муху, как следует затянув узел, и перебрался за каменистый выступ к тихой тенистой заводи, покрытой быстрой рябью, где, по счастью, не было низко нависающих кустов. Забросил лесу, выпустил чуток, и рыба клюнула раньше, чем Финн успел хоть что-то сообразить. Форель пометалась на мелководье, затем сорвалась с крючка и скрылась. Это была почти удача, но Финн столько времени потратил на чтение, что сейчас рисковал опоздать, а потому, скрепя сердце, покинул заводь и бодрым шагом отправился к ферме «Грядущее».
Чуть ниже по течению был открытый кусок берега, испещренный звериными следами — барсучьими, лисьими и еще какими-то мелкими, похожими на ежиные. Судя по всему, многообразное зверье выходило из леса на водопой по узенькой тропке, которой Финн и решил воспользоваться. Он шел по склону холма — слева внизу поток перекатывался через камни — и вдруг услышал чей-то крик. Финн остановился и навострил уши: точно, женский голос.
Услышав его снова, парнишка помчался вперед: несомненно, это был крик о помощи. Пробравшись через нагромождения камней, он очутился на пологом берегу широкого пруда и огляделся. У противоположного берега течение плавно покачивало окровавленное тело мужчины, погруженного лицом в воду, а к дереву, росшему недалеко от воды, была привязана Матушка Ласвелл собственной персоной, у ее ног лежал валежник, а рядом валялся заступ.
