— Ну, погоди! Пусть только у тебя рука заживёт… Я тебе отвечу должным образом! Я уж думал… Ну, ладно, замнём, что я думал! — Степан улёгся поотдаль в траву и раскинул руки. — Вот же свинтусы! Кать, ну, ладно, этот вредный тип, но ты-то как могла так надо мной издеваться? Я же переживал!
— Да кто ж тебя просил так переживать? Спросил бы, — Катерина посмеивалась. — Я не Баюн, я мысли читать не умею, и что ты там себе изобрел, и не знаю, и знать не хочу, а то, по-моему, ничего хорошего ты не придумал.
— Это да! Чуть не свихнулся, — счастливо улыбался Степан. — Жду подробностей. Колитесь уже! Я же тоже вроде как не посторонний.
Он долго обдумывал новости, а потом довольно хмурый и озадаченный, отправился к Волку.
— Можно спросить?
— Валяй, — Бурый лениво поднял на него глаза.
— Я побратим Киру, а они с Катькой… Это что, получается, она мне теперь тоже сестра что ли? — он сморщился.
— Нет. Успокойся, так это не работает, — Бурый фыркнул. — Мне, кстати, Кир тоже по-прежнему только ученик. Так что ты ему передай, что пусть сильно не расслабляется, гонять буду даже больше. Потому что раз принял на себя такую ответственность, то должен соответствовать!
Кира переданное предупреждение ничуть не напугало! С его точки зрения, дело того стоило!
Веселина никак не могла понять, почему Катерина выспрашивает у неё все подробности истории с Улитой. Но решила, что сказочнице просто любопытно, и сильно бы удивилась, увидев, как вечером, когда лёгкие сумерки уже сменялись ночной темнотой, Катя осторожно прокралась из своей светлицы в сад, а там торопливо и беззвучно побежала по дорожкам к отдаленному ручью.
— Царевна Улита! Я знаю, что ты здесь! Выходи! — Катя не удивилась, когда из-за дерева осторожно выступила девица, кротко потупившая взгляд.
— Кто ты, дева? Ты тоже расстроена? — прошелестел сочувственный шепоток.
— Я? Нет. А вот ты сейчас расстроишься.
— Почему? — удавленница — древесная русалка подняла глаза, сверкнувшие неживым голубым отсветом в лунном свете.
— Слова её мёд, в словах её яд,
Поверишь и трудно вернуться назад,
Туда, где ты нужен, туда, где любим,
Затянет дорогу из зависти дым.
Слова околдуют, утянут на дно,
Совьется травы водяной полотно,
Сплетётся веревка у вяза в ветвях,
Заманит туда, где лишь холод и страх.
В словах её — ложь, в них горечь и яд.
Поддашься и сгинешь, пути нет назад.
Услышь и запомни несбывшийся сон,
Не будешь бороться, и ты обречен!
Катерина это произнесла нараспев, и её слова словно впитались в воды ручья, плеснули там, волночками, закружились небольшими водоворотами, зашумели в листве дерева, зазвенели сиреневыми колокольчиками в траве вокруг.
