— Знаю, — Бурый вздохнул. — Ещё как знаю! Можешь не пытаться объяснить. Отогреваешься там, где тепло. Правда? — он покосился желтыми глазами на паренька.
— Правда, — тот кивнул с облегчением. И постарался запомнить фразу.
Степан злился и не понимал, что происходит. Катька и Кир вели себя странно. Очень странно! Причем, похоже, что на это никто кроме него и внимания никакого не обращал! Cловно, это нормально, что Кир может обнять за плечи Катерину. Что она шутливо гладит его по волосам, а он укладывает ей на колени голову, и так валяется на траве. Последнее Степана взбесило не на шутку.
— Ладно, он ранен! И ранен, потому что меня спасал, следовательно, морду ему начистить не могу! Но, куда Волк-то смотрит? Мне, значит, и подойти лишний раз нельзя, он глазами сверкает, как светофор, рррраз и уже красный цвет, уноси ноги, да подальше! А Кир тут… Что только не делает. А что изменилось-то?
— Подразнить его ещё, что ли? — лениво рассуждал Кир, безмятежно глядя в небо. — А? Как ты думаешь, сестрица? — ему давно не было так дивно хорошо!
— Думаю, что я-то ладно, а вот тебя он поколотит скоро, — рассмеялась Катерина. — Как только у тебя рука заживёт, так и будет тебе справедливое возмездие за твое легкомысленное поведение.
— Бабушка ещё надвое сказала, кто кого поколотит, — хмыкнул Кир, покосился на сердитого Степана, и махнул ему рукой. Мол, подойди поближе.
— Чего тебе? — Cтепан тащился нога за ногу, мрачно разглядывая Катьку, облокотившуюся о дерево, и Кира, голова которого удобно расположилась на Катькиных коленях.
— Да вот всё думаю, когда же ты меня поздравишь? — Кир наслаждался гаммой разнообразных чувств, которая явственно отразилась на лице побратима. С трудом сдерживаемый гнев, недоумение, догадка и откровенная ярость.
— И с чем же, если не секрет? — Степан из последних сил держался, чтобы не ударить этого паразита!
— Да с тем, что у меня такая клёвая сестра! — Кир наслаждался. Ясно же, что пришло в голову этому чудаку-Степану! Надо же, глупости-то какие! Но он так роскошно ведётся, что аж хочется ещё поприкалываться!
— Шестиюродная? — прошипел сквозь стиснутые зубы Степан.
— Нет, названная, — Кир перестал улыбаться, приподнялся на локте здоровой руки и уже серьёзно смотрел на побратима. То того дошло не сразу, а когда дошло, он расплылся в облегченной улыбке.
— Да ладно? Чего, серьёзно? А когда? И почему мне сразу не сказали?
— Хотели! Но, не поверишь, вредность пересилила! Ты такой забавный, когда пытаешься мне не врезать! И, да, так ревновать вредно для здоровья… — Кир хихикал над дивными изменениями на Степановой физиономии.
