— То есть, Степана захватили по ошибке, а Волка вообще случайно?
— Получается так.
— А если я ему земли почищу, он их может опустить? — спросила Катерина тихо.
— Что? Даже и не думай! Их отпустит или нет, это я не знаю, а вот тебя ни за что! Он же сможет всему Лукоморью диктовать свои условия. А тебя будет держать в каком-нибудь ледяном мешке, — взвыл Кот, и начал соображать, как бы Катерину отправить в её мир сей же час. — Жаль Степана, конечно, а уж Волка-то как, ах дружище мой, дружище! Но, Катю срочно надо к воротам! Пока Кащей не сообразил, что его вихрь обознался.
— Катюша, собирайся скорее, мы сейчас же идем к воротам. Я тебя провожу, и вернусь, будем что-то пытаться здесь сделать. А ты сюда пока ни-ни! Ни ногой!
Катерина лихорадочно соображала. Если она уйдет домой, то никто Кащея не сможет убедить выпустить Степана и Волка. К тому же, как только она переступит порог Лукоморья, время для Степана пойдет в нормальном ритме, то есть, его бабушка заметит его отсутствие уже через пару часов и к вечеру сердечный приступ ей обеспечен, по крайней мере, к утру следующего дня точно. Ей же не объяснить, где Степан, хотя, даже если объяснить и она вдруг поверит, легче ей не станет. Про Волка Катерина даже думать не могла. Обоих просто надо было выручать! Срочно!
— Хорошо, я пошла собираться, — тихо кивнула она Коту, и быстро вышла.
Она действительно собралась. Серая сумка, походный костюм и серая мягкая шапочка на голову. Открыть окно было делом одной секунды.
Когда Баюн, заподозрив неладное, заскочил в её комнату, на столе лежал лист бумаги, прижатый корзинкой, в которой сладко спала его личная транспортная жаба, и на листе было написано: «Баюша, не сердись, пожалуйста, но я не могу их бросить, так же как я не бросила бы тебя. Не волнуйся, я постараюсь что-нибудь придумать, а если не получится, обещаю сразу вызвать ворота и уйти. Катя». Прочитав это письмо Кот сел за стол, свесил лапы со стула и заплакал.
Катерина понятия не имела, где живет Кащей, но рассудила, что как только он увидит, что принесли ему не то, снова пошлет вихрь для её поисков. Она подальше отошла от Дуба и сняла шапку-невидимку, тщательно её спрятала, а потом сделала то, чему её недавно научила Жаруся. Катя коснулась серой сумки и брошки-пера одновременно и велела «скрой и скройся». Теперь ни сумки ни брошки видно не было. Катя вышла на большой луг и медленно пошла прямо к его центру. Она не успела дойти и до половины, как услышала завывание ветра, трава начала клониться к земле, холод налетел внезапно, стало тяжело дышать, воздух был такой холодный, что обжигал при вдохе, и Катерина обнаружила, что летит, подхваченная сильным потоком ветра. Не крутило, не вращало, несло бережно, но было очень, очень холодно. Поэтому Катя тихонько приказала брошке-перышку, невидимому, но исправно работающему, одеть её по-зимнему. Моментально на ней появилась теплая шубка, сапожки, шапка и варежки, на плечи оказался накинут расписной теплый платок. Она тут же сунула в платок нос и стала немного согреваться. Летели долго. Внизу сменилось множество земель, и Катя видела, что туман продвигается по Лукоморью весьма активно. Наконец, начались белые леса и поля, но и они частично были залиты плотным зеленоватым туманом.
