— Кать, брось эту гадость. Мало тебе на сегодня жаб!
— Ничего это не гадость! И они очень даже милые и красивые. — Катерина пыхтела, пытаясь отогнуть самый толстый корень.
— Да ладно! Что в них красивого-то? — к Степану вернулось чудесное настроение с уходом тумана, и он развлекался.
— А ты их глаза видел? — Катерине оставалось совсем чуть-чуть.
— Делать мне нечего их рассматривать! Вот ещё! — фыркнул Степан.
— А я вот видела. У них в глазах золотые полоски. Как будто кто-то бросил горстку золота. Очень красиво! И они милые. И характер приятный. У нас дома целую зиму жаба жила, когда её папа из гаража спас. Весной перешла под крыльцо на даче. То есть, мы её весной выпустили, а она вернулась к нам. Сама захотела. И до сих пор живет, уже третий год.
Степан в который раз подумал, что Катькина семья совсем чокнутая, как и сама Катька, но вот, она высвободила жабу, и выпустила в воду, а сама с трудом начала выбираться на берег.
— Руку дай, пожалуйста, — попросила она, удивившись, почему Степан застыл с выражением жуткого ужаса на лице, резко обернулась. От того, что она увидела, помощь Степана её уже не потребовалась, она ласточкой вылетела на берег и кинулась бежать, но кроссовки были промокшие, а земля совсем влажная, и она, поскользнувшись, с маху упала на колени. Из болота на их глаза выбиралось огромное чудище. Катя сразу его узнала.
— Трясинник! Царь Трясинного края, — прошептала она и закрыла глаз руками, понимая, что убежать уже не успеет и тут услышала вполне приятный голос:
— Девица-красавица, кто же ты?
Катерина открыла глаза и увидела, что чудище смотрит на неё вполне благожелательно. Она сделала попытку подняться, но не смогла, ноги разъезжались на мокрой земле самым постыдным образом.
— Как корова на льду! — подумала про себя Катерина.
И тут её подхватили огромные мокрые лапищи трясинника, аккуратно и бережно опустили на более сухой кусок берега.
— Спасибо! — автоматически поблагодарила Катерина и слегка даже поклонилась. — Меня зовут Екатерина.
— Катюша, значит. Хорошее имя, — одобрил трясинник. — Я тебя сам благодарить должен. Ты меня спасла, самого Великого царя Трясинного Края! Не знаю, сколько бы я продержался на этих корнях. А ты меня освободила, да так нежно. И ещё про глаза сказала. Я вот сам удивляюсь, почему никто не замечает, какие у нас глаза красивые! Обычно-то все, как этот вон, гадость-гадость, да сам ты гадость! — ткнул он лапищей в сторону окаменевшего от ужаса Степана.
