Нас представили. Не произнеся ни слова, Ким небрежно и в то же время интимно коснулась моей ладони.
Вместо того чтобы познакомиться поближе, мы молча стояли и ждали, когда наши друзья наконец наговорятся. Минута утекала за минутой, а мы все молчали. Ситуация становилась все более странной. Я нервно переминался с ноги на ногу, сунув руки в карманы и с трудом сдерживаясь, чтобы не пожирать Ким взглядом. Ким же чувствовала себя вполне непринужденно, она лишь изредка поглядывала то на меня, то на друзей, да порой ее губы подрагивали в едва заметной улыбке. Кажется, ее забавляли и мое стеснение, и явная неспособность выдавить хоть слово. Пару раз ее взгляд задержался на мне, она словно присматривалась — как голодная львица присматривается к жертве. Несколько месяцев спустя Ким призналась, что всего-навсего пыталась представить меня без одежды. Если бы я заподозрил это тогда, то непременно бы грохнулся в обморок — от возбуждения. Или как-то иначе осрамился.
В какой-то момент я понял, что если немедленно не заговорю, то перестану себя уважать. Я шагнул к ней и выпалил:
— Вы живете в Нью-Йорке?
Ким кивнула, и губы ее изогнулись в улыбке более отчетливой, а если уж быть до конца честным, то не в улыбке даже, а в ухмылке — Ким вполне адекватно отнеслась к моей жалкой попытке завести светскую беседу, и мой интеллект ее отнюдь не сразил наповал. Пока я переживал свой провал, она вдруг приблизилась ко мне почти вплотную и негромко спросила:
— Так как вы проводите свободное время?
У меня было полное ощущение, будто я влил в себя стакан неразбавленного скотча.
Вопрос был не просто странный, он противоречил всем приличиям. Вместо того чтобы светски поинтересоваться, чем вы, мол, занимаетесь, Ким с ходу решила выяснить, как у меня обстоят дела с личной жизнью. Господи, да надо быть глухим и слепым, чтобы не уловить сексуального подтекста в ее словах. Эта красавица явно поднаторела в провокационных вопросах, подумал я, открыл рот и тут же закрыл, так и не сумев выдавить ни звука. А Ким безмятежно разглядывала меня своими бездонными темными глазами и ждала.
Будь я умнее, находчивее и остроумнее — иными словами, будь я Хамфри Богартом, — я бы выдержал паузу, глядя глаза в глаза, и выдал какую-нибудь шокирующую реплику, что-то вроде: «Обожаю приковывать красивых женщин к кровати и вылизывать их с ног до головы, не пропуская ни дюйма». Увы, подобная находчивость не входит в число моих достоинств. Вместо этого я хрипло откашлялся и просипел:
