Юра диву давался. Иван клеился к ней словно юный, пылкий пацан, а не серьезный мужчина.
Степан, как-то незаметно, тоже успел опьянеть, и теперь смотрел осоловелыми глазами в темное окно.
Юра, избегая смотреть на Оксану, набрал обглоданных костей, выбрался из-за стола и вышел во двор.
Гром, был необычайно спокоен, но почему-то не хотел выбираться из люльки. И подмастерье ссыпал кости ему туда. Прохладный вечерний ветерок, разметал едкий розовый запах.
Они снова забыли, про Фому. Он нахохлился и ухая, перетаптывался в своей переноске.
Юра открыл дверку. Фома вышел на сиденье мотоцикла, и смотрел на подмастерье во все глаза. Поскольку про него вечно забывали, то у Юры угостить его было нечем. Но филин не улетал. Парень погладил его грубые перышки, коснулся пальцем клюва, за что Фома тут же попытался его ухватить.
Филин встревожился, нахохлился, и выглянул за спину Юры. После чего вспорхнул, и улетел прочь. Юра оглянулся, но там не было никого.
В розовых кустах, превратившихся в шелестящие, темные пятна, пели сверчки. Светлячки выбрались на фундамент дома, и засветились, зелеными искорками. С раскинувшейся невдалеке реки слышалась многоголосная перекличка лягушек.
Но было как-то тревожно. Нет, его не пугал, опустошенный мором, поселок под боком. И возможные в нем призраки и перерожденные. Что он моровиков не видел. Видел, и этот был далеко не первым. Вокруг надежные стены. Сейчас они были в относительной безопасности. Но глодал сердце червь беспокойства.
Так он стоял, слушая звуки ночной природы, потеряв счет времени. На плечо легла чья-то рука. Юра вздрогнул и обернулся. Это была Оксана. Подмастерье так задумался, что не услышал, как она подошла. Так ведь и недолго без головы остаться.
— Чего грустный такой, подмастерье? — тихо спросила она.
— Да так, просто. Природу слушаю.
— Там все разошлись. Мы уже и вещи ваши постирали. А ты все тут торчишь. — Она влезла на сиденье мотоцикла, но тут же спрыгнула. — Фу, сырое. И так руки замерзли, — протянула она их Юре.
Он нерешительно взял ее ладони, которые действительно были влажными и холодными. Она, не выпуская рук парня, крутнулась, и прижалась спиной к его груди. И так ловко у нее получилось, что руки Юры, сомкнулись на ее животе. Парень перестал дышать. Сердце затрепетало.
— Ну что ты дрожишь как зайчик? Нерешительный такой, — игриво говорила она. — Просто крепче обними, так теплее. Я ведь тебя не жениться на себе заставляю.
— У Мастера одна семья, — выпалил неожиданно для себя Юра. — Это братство.
