— Брось ружье! — приказал Иван. — Медленно, ни то нечаянно нажму на курок.
Валентин уронил ружье на камень. Девушка сняла капюшон. Это была Марья.
— Руки за спину урод.
Валентин послушно сделал, что сказано.
— Юра, кандалы.
Из кустов вышел подмастерье и застегнул на руках злодея грубые, посеребренные кандалы, для оборотней. Валентин молчал, опустив голову, но вдруг расхохотался.
— Суки! А — а — а! Развели как лоха! Откуда же вы взялись на мою голову? — но вдруг он встрепенулся. — А Нина где? Тоже повязали? Да?
— Ты ее только что видел, — бесцветным тоном ответил Иван, — там, внизу, на скалах.
— Тварь! — вскричал Валентин, и рванулся, но Иван натянул кандалы и ударил его под колено. Валентин упал на колени и зарыдал. — Твари! Твари! Бабу то за что? Как ты пронюхал? Как узнал?
Иван бросил его руки, и, обойдя навис над ним.
— От твари слышу! От самой последней, мерзкой, распоганой твари! Встань мразь! — Валентин поднялся с колен. — Бабу за что? А за что ты убил свою беременную жену? — он ударил его под дых, выбив дух. — Мать твоих детей! Ту, что тебя на ноги подняла, что кормила и одевала? — Иван добавил, снова.
Валентина скрутило, он сипел, не мог вздохнуть, а Иван снова занес кулак.
— Ваня, не надо! — вмешалась лекарка. — Брось его. Не марайся.
— Надо, — Иван ударил его в лицо, и Валентин снова рухнул на колени. — Я тебя спрашиваю мразь, за что ты жену убил? — взял он его за челюсть и поднял голову.
— Она узнала о нас с Ниной, — всхлипнул Валентин. — Догадалась, что мы ее понемногу травили. Она забрала бы все. Все! Все принадлежало ей!
— Сейчас она заберет и тебя, — холодно процедил Иван. — В радости и печали, в богатстве и бедности, в болезни…
Валентин с исступленным криком рванулся к обрыву, но Иван поймал его за трещащую рубаху и рванул назад.
— До смерти и после нее, — твердил мастер, толкая к полю упирающегося гада. — Юра, уведи Марью!
— Иван! Иван, ты с ума сошел? — понимая, что сейчас сделает Иван, запричитала Марья. — Ваня не надо, пусть его люди судят. — Но Юра схватил ее за локоток, и поволок силой через кусты. — Ваня!
— Нет! Нет, я не хочу! Нет, я все расскажу, во всем признаюсь! Нет! Сжалься. Пощади мастер! — срывал голос Валентин.
— Ты сжалился? Ты пощадил? Жадная тварь! Ты лишил детей матери, ты убил не родившегося ребенка. Пришла пора с ним познакомиться. Жанна! — закричал мастер в поле. — Я предаю суду, твоего мужа, отца твоих детей! Твой приговор?
Перед ними стал медленно вырастать земляной холм. Ссыпаясь, земля оголяла несчастную жертву, превращенную в беспокойное чудовище. Валентин исступленно кричал и вырывался. Но Иван крепко держал его перед полем.
