— Машка! Ты что творишь? Совсем ополоумела дура? — уговаривала ее знахарка, взяв за руку, но та вырвалась из слабого захвата и с остервенением вцепилась обеими руками в Ивана. — Машка. Образумься! Это будет уже не твой Борька, а дикая, злая и голодная тварь. Он же тебя первую сожрет, а после и дитятками вашими закусит. Опомнись! Идем. Его нужно уничтожить. — Она протянула сухонькую ладонь.
— Я не дам вам этого сделать, — злобно прорычала женщина сквозь зубы и ударила старушку наотмашь, по лицу.
Иван опомниться не успел, как перелетел через стол, ощутимо приложившись спиной и головой о бревенчатую стену. Женщина бросила его почти через всю баню, как будто он был не мужик весом под центнер, а легкая пушинка.
Пытаясь отойти от звона в ушах, и кругов, плывущих перед глазами, он встал на колени, и мотнул головой, прочертив алыми каплями на полу кривую полосу. По лицу полилась горячая кровь. В глазах все прыгало и скакало так, что он никак не мог встать на ноги. Мастер машинально провел рукой рядом с собой, в поисках ножа. Но кроме сырого пола ничего не обнаружил. Звон перешел в гул, зрение с трудом возвращалось в норму. Сейчас, стоя на коленях за перевернутым столом, он собирал пазл из скачущих перед взором картинок.
Старушка, раскидав руки в стороны, недвижимо лежала у выхода, а сбрендившая вдова, сложив ладони, со счастливым лицом, и полными нездорового блеска глазами, сидела у скорчившегося в позу эмбриона, перерождающегося.
— Боренька, миленький, — причитала она. — Скорей вставай. Нам нужно бежать. Эти нелюди хотят нас убить.
«Нифига себе, — проскочила мысль сквозь гул в голове. — Нелюди, нас. Обалдела дура?».
За мыслью последовало действие. Иван встал с колен, покачнулся, и скользнул по полу плывущим взглядом в поисках ножа. Обнаружился он быстро, в руке свихнувшейся вдовы.
Она выставила его перед собой.
— Отдай нож, — строго сказал Иван, размазав кровь по лицу.
— Не подходи! Убью, — взвизгнула она, описав острием зигзаг перед его лицом. — Боря, что же ты. Скорей вставай. — Бросила вдова за спину, не сводя обезумевшего взгляда с шатающегося мастера.
— Господи! Да пойми же ты. Он не человек. Боря твой умер. А то, что сейчас переродится и оживет, убьет нас всех. Это больше не твой муж. Это бездушная тварь! — попытался он образумить вдову, снова размазав уже не так стремительно стекающую по лицу кровь.
— Это вы твари! Все вы! Трусы проклятые! — снова расчертив воздух ножом, со злобой сказала она. — Ведь все знают, что не все перерожденные безумны. Множество их хоть и изменены, но могут вести себя как люди. Мы уйдем к таким, на болота. Да Боренька? — Боренька в ответ засипел и стал качаться по полу. — Вы трусы их уничтожаете. из-за страха своего не даете им второго шанса.
