— Что? — кричал Иван, — Что? Повтори, я не разберу никак. Иван.
За усилившимся треском и нарастающим писком уже не возможно было что-то разобрать. Мастер, прищурив глаз, посмотрел в небо, на выкатывающееся из-за соседней крыши солнце.
Опять магнитная буря, что ли?
Зачастили они в последнее время. Две недели как северное сияние было в последний раз. А ведь до нового севера далеко. Не к добру, ох не к добру оно. Бушует солнышко.
Он вытащил из станции на всякий случай батарею, отсоединил все полагающиеся на такой случай контакты, и сложил рацию в защитный чехол. Хотя от сильной вспышки, и он не спасет. И накроется радиосвязь снова на долгие месяцы, пока технократы не создадут новые детали для ретрансляторов. Да к тому же придется раскошелиться на починку рации, что в последние годы из-за вспышек, ломалась с завидной частотой.
Забросив станцию обратно в багажник, Иван сел на крылечко и в гудящей голове заметались мысли, что только усилили чувство тревоги.
Куда же ее понесло, а? Время ведь неспокойное. Сидела бы дома. Черт побери, что там за обоз еще? Неужели дела совсем плохи, и даже для Обительских лекарей объявили общий сбор? Хотя обоз всегда с отличной охраной. Нужно поскорей разделаться с работой, и дуть в Обитель. А если мы разминемся? Марья, где же я тебя потом найду?
Мастер и сам опешил от последней мысли. Все время в пути от раздумий о ней, Ивана постоянно отвлекала череда событий. Но вот сейчас, наконец, оформилась плававшая на краю сознания мысль. А ведь он давно все решил.
Доставить Юрку на аттестацию, а самому, что есть духу пуститься в обратный путь. К ней.
В ученике он был уверен. Слишком долго он таскал парня с собой и научил всему, что знал сам. Он не мог провалиться, да и участие в Большой Зачистке тоже пойдет в зачет. В том, что Юра станет мастером, сомнений не возникало.
Скрипнула рассохшаяся дверь избушки. На крыльцо ступил Болдырь. Он присел рядом и по-собачьи скульнув, зазевал во весь клыкастый рот. Гром, завидев его, тут же выскочил из коляски, протрусил через маленький дворик, и уселся меж ним и Иваном. Болдырь потянулся его погладить, но угольно черный пес клацнул зубами, и, придвинувшись поближе к Ивану, утробно зарычал.
— Тихо гром, — погладил Иван пса. — Ты чего?
— Да ревнует он. Да песья морда? — улыбаясь, оголил клыки Болдырь, на что Гром заворчал и уткнулся мордой Ивану в бок. — Ты чего мастер задумчивый такой? — пророкотал он, почесав совсем недавно зарубцевавшийся шрам, на покрытой короткой шерстью морде.
