Треск и писк забивал голос ребенка, и то, что он ему отвечал, Иван не столько слышал, сколько додумывал сам.
— Где дядька твой?
— В кузнице, дядь Вань. Сейчас, сейчас сбегаю.
— Жду.
— Привет теска! — спустя несколько минут пробился сквозь треск бодрый задорный голос. — Не уж-то коляска сломалась и костерить сейчас начнешь?
— Привет Иван! Твою коляску, поди, поломай. Ее даже пули не берут. Знал бы, кирасу заказал вместо нее.
— Знал бы, припрятал бы такой металл, да что уж терь. Зато зверюка твой терь как в броневозе, — хохотнул кузнец. — Не уж то соскучиться по нам успел? Аль не по нам?
— По вам, по вам, — ответил Иван. — Как вы там поживаете? О больных знаете уже, о бешенных?
— Поживаем хорошо. Слава богу, еще не добрались хворые до нас, но слышать слышали. Надеюсь, и не доберутся теперь. Ваших тут понаехало что саранчи. В обоих городах стоят, а вчера они еще и переправу накрыли.
— Кого наших? Паромщика взяли? — не понял Иван.
— Ха, этого пройдоху возьми, попробуй. Успел удрать. А ты что не в курсе? Ваших, мастеров, цельных две роты прибыло. Разогнали к бесовой бабушке городскую стражу, заняли казармы, теперь стерегут земли наши от хворых этих, да нечисть изничтожают. Князьки даже не пикнули, видать боятся тех хворых до икоты. А как взялись мастера места наши прочесывать, так висельников в три раза прибыло. Все деревья, стали, будто елки на новый год. Бандиты и ворье со страху вглубь лесов ушло.
— Да ну, — удивился Иван. — Точно наши? Мы ведь не дружина, жулье всякое ловить.
— Я тоже так думал, пока сам облаву не увидел. Ваши. Все в мастерских мундирах и с клеймами на руках. Извини, конечно, но отморозки полные. Лица каменные, глаза пустые. Аж мороз по коже.
— Чудно, однако, — почесал Иван мокрую голову от таких новостей. — А как там Марья, не знаешь?
— А я все ждал, когда спросишь, — опять хохотнул кузнец. — Три дня назад Пашутку вот от соплей лечила. А сегодня с утра вроде как с лекарским обозом уезжать собирается. Может уже и уехала.
— Куда уезжать? — удивился мастер, но кузнец его не расслышал. — Говорю, куда она уезжает?
— Да, поди, тебя искать. Ох Ванька, че ты с бабой сделал. Сама не своя, печальная вся. Ходит мрачнее тучи. Все по тебе сохнет.
— Да ну, скажешь тоже. Наверное, забыла уже обо мне, — глупо улыбаясь ответил Иван.
— Как же. По тебе тут пол заречья сохнет, а другая половина ненавидит, — подстегивал кузнец. — Слушай, теска… — Помехи окончательно испортили радиосвязь.
