– Тот еще орешек! – высказался Виктор.
Я же шутливо обратился к Стаккеру:
– Курт, сколько времени вам понадобилось бы, чтобы ее взять?
Почему-то я ожидал, что сейчас он поинтересуется, сколько у него пушек, солдат. Или даже отшутится ответно. Но Стаккер был на редкость серьезен:
– Зависит от многих обстоятельств.
– А какими они вообще могут быть?
– Разными, господин сарр Клименсе. Как ко всему относиться. Взять в долгую осаду и подождать, пока они не сдадутся сами, и тогда потери будут минимальны. Ценой немалой крови солдат заработать орден, чтобы поскорее доложить об успехе его королевскому величеству в надежде получить побрякушку на грудь. Пролить ту же кровь в том случае, если их гибель здесь поможет избежать куда большее ее количество в другом месте. Не говоря уже о том, когда цена будет – спасение страны.
В предместье мы увидели искателей волков с Джамангры, и ими уже занимался, судя по цвету мантии, маг Дома Истины. Самого Синдея не было видно.
– Интересно, откуда он узнал? – Виктор имел в виду мага. – Слишком мала вероятность, что попался навстречу. К тому же Синдею вряд ли удалось бы убедить их подождать, пока он съездит за магом. Судя по настроению, они вполне могли бы с ним расправиться, как только поняли, что Синдей обманул их. Загадка.
– У него и спросим, – пожал плечами Александр.
– Если мы его еще увидим, – сказал Клаус.
– Считаете, нет?
– Он стремился попасть в Ландар и теперь уже здесь. И если он не пожелает объявиться, кто знает, где его теперь искать.
– Клаус, надеюсь, у тебя в Ландаре есть родственники? – спросил я, хотя знал, что их нет.
И все-таки крохотная надежда оставалась. Не слишком-то люблю гостить у незнакомых людей, но тяготы пути давали знать о себе в полной мере. Одно только и хорошо, что перестало болеть тело после того случая, когда я превзошел самого себя. В течение нескольких дней оно то и дело напоминало о себе приступом острейшей боли в какой-нибудь из своих частей. И еще было неприятно вспоминать об этом событии, понимая, что я вышел за пределы, за которые без чьей-то помощи мне никогда не выйти. Да что там неприятно – это ввергало почти в депрессию.
Клаус сар Штраузен, к моему вящему изумлению, переносил трудную дорогу хорошо. Это в какой-то мере было даже поразительно, учитывая его прежний образ жизни. Возможно, все дело в его характере – в унынии я видел его единственный раз. По причине несчастного романа. Во всяком случае, так ему казалось тогда. Сейчас же, если спросить его, он и имя своей, как ему тогда казалось, любви на века не сразу-то вспомнит.
