Каждый этап революционной деятельности сохраняется навеки. Настенные экспонаты отслеживают истоки происхождения слова «большевик». Советское правительство не поощряет анархии. Тем не менее, в Институте марксизма-ленинизма анархизмом занимается целый отдел. Работы Джона Генри Маккея, автора «Анархистов», добросовестно сохраняет профессор [Давид] Рязанов, руководитель института. Советское правительство приобретает переписку и библиотеки великих радикальных лидеров с таким же почтением, с каким Ватикан собирает видавшие виды мощи святых. Ежегодно Рязанов тратит более 500 тысяч рублей на нужды отдела книг и рукописей. Когда в Париже выставили на продажу библиотеку [Пьера Жозефа] Прудона, ее тут же приобрели рязановские агенты. Прудону принадлежит изречение: «Собственность есть кража».
При всем уважении к покойным с живыми анархистами большевизм обходится не слишком почтительно. Обманувшись в надеждах увидеть, как их собственная утопия находит воплощение в России, анархисты жаловались Ленину: «Ужасно то, что мы, такие же первопроходцы, должны сносить от вас столь дурное обращение». Ленин отвечал: «Я симпатизирую вам, потому что вы революционеры, но я должен вас преследовать, потому что для нас вы опаснее, чем монархисты для буржуазии». Этим и объясняется исход из Советской России разочарованных анархистов, таких как Эмма Гольдман.
Пропасть между ленинским коммунизмом и анархией шире, чем пропасть между старой и новой Россией. Анархист совсем не верит в правительство. Коммунист доверяет правительству подробнейше распоряжаться всем, что только есть в жизни. Кропоткин, Достоевский, Толстой, даже Горький слишком фанатичны, слишком несгибаемы в своем индивидуализме, чтобы уложиться в схему коммунистов.
Большевики продолжают едва ли не каждый день открывать новые заведения культуры для взрослых. Цель этих расходов – произвести впечатление на души нового поколения добродетелями большевизма. Понимая, что их будущее зависит от вердикта, который вынесет молодежь, большевистские владыки умножают число строящихся школ всеми мыслимыми средствами. В обстановке, когда, несмотря на их усилия, количество мест в образовательных учреждениях ограничено, советские школы намеренно отдают предпочтение детям трудящихся в промышленности и крестьян за счет буржуазии.
Один из молодых людей подал заявление в передовой институт. Его спросили: «Кто ваши родители?» Взволнованный студент, которому не терпелось подтвердить свое пролетарское происхождение, ответил: «Двое рабочих и крестьянка».
