Из забытья меня вывел смешок Айни. Я часто заморгала, возвращаясь мыслями во двор к волчице и Лите.
— Ох, малышка, — морда у Айни была донельзя хитрая. — Если уложишь свою птичку в корзину, могу сбегать с ней прогуляться. Не обещаю, что надолго, но…
— Что ты! — я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Я поспешно отвернулась от столь увлекшего меня зрелища и с преувеличенным вниманием начала устраивать Литу поудобнее. Девочка недовольно завозилась, запыхтела: мать, силящаяся скрыть свое смущение, мешала ей наблюдать за двором.
Волчица только фыркнула.
— Перестань, — веско сказала она, и я замерла, прижимая к себе дочь. — То, что ты испытываешь, совершенно нормально для молодой женщины. Тебе нечего стесняться.
Я вздохнула. Как объяснить, что мои робкие попытки сблизиться в те дни, когда я чувствовала себя чуть менее усталой, а Лита сладко посапывала в колыбельке, не находили отклика у мужа. Нет, Курх был неизменно заботлив и нежен, а руки, обнимающие меня, теплыми. Но не более. А большего иногда хотелось.
— Думаю, мне все же стоит оставить вас наедине, — решила за меня Айни. — Я найду возможность.
*
Айни выполнила свое обещание несколько дней спустя. Подхватила корзину со спящей Литой и скрылась из виду, направившись, верно, в сторону полей. Я впервые за несколько лун осталась одна.
Сердце гулко стучало, жар обжигал щеки.
Хлопнула дверь. Курх замер на пороге, увидев меня, растерянно стоящую посреди дома. Я не успела подготовиться, не знала, что сказать.
— Где Лита? — спросил он, оглядывая комнату.
— С Айни. Она унесла ее погулять. Знаешь, нас в детстве пугали, что непослушных детей серенький волчок заберет и утащит в лес. Думаю, нашей Лите это будет только в радость, — я нервно хихикнула, сама не понимая, зачем это сказала.
Курх улыбнулся.
— Это хорошо. Сможешь отдохнуть.
Он повернулся, собираясь вернуться к своим делам, словно не имел никакого желания оставаться со мной наедине. Я не дала ему открыть дверь. Прижалась к спине, обхватила руками.
— Пожалуйста, останься, — попросила я.
Курх послушно остановился.
Сердце отсчитывало удары: бум, бум, бум. Как же все это было непривычно, полузабыто. Я медленно развернула его к себе лицом, скользнула ладонями под рубашку. Пальцы изучали его тело, едва касаясь кожи. Я чувствовала, как изнутри меня охватывает жар, растекается жидким огнем.
Руки Курха сомкнулись у меня за спиной, притягивая к себе. Широкая ладонь провела по спине, ниже, ниже.
