Курх вынул из-под шкур мою руку и прикоснулся губами к пальцам. Раз, другой, третий.
— Почему это снова случилось со мной, Сирим? — горько сказал Курх. Его дыхание обжигало кожу. — Любовь моя, моя славная Зимняя девочка. Как мне жить, зная, что придет день, когда ты оставишь меня? И я вновь положу на погребальный костер сердце, и оно сгорит дотла вместе с тобой. А потом боги, безжалостные, жестокие боги вновь соберут меня по частям и бросят к моим ногам новую Зимнюю Невесту. Снова. Снова, снова, снова…
Мое тело было слишком измучено, слишком устало, слишком одурманено целебными отварами, чтобы плакать. Но как же хотелось разреветься за нас обоих, сжавшись в комочек, скрывшись от несправедливости мира, где боги избрали смертных женщин в жены бессмертному духу. Мне было жаль Курха, но еще жальче себя, потому что он был нужен мне — живой, горячий, близкий — здесь и сейчас, но на дне его глаз всегда таилась неизменная скорбь, вечное ожидание, сполохи множества погребальных костров.
Лишь сейчас я со всей ясностью осознала это.
Курх вздохнул.
— Ох, Сирим, девочка моя, я так хотел не влюбляться в тебя. Скрыть сердце за ледяной броней, думая лишь о том, что твой срок пройдет, и я снова останусь один, проклятый богами. Может, так было бы легче. Не так больно терять. Но… но разве можно было тебя не полюбить? Твою улыбку, такую яркую, такую нежную, когда ты наблюдаешь за мной во дворе, восторженный блеск в твоих глазах при виде каждой Весенней приметы, твои ловкие и нежные пальцы, твой храбрый нрав и любящее сердце, где хватает места и сироте-щенку, и большому угрюмому ворону. И тот взгляд, каким ты смотришь на меня, когда лежишь подо мной, обнаженная, раскрасневшаяся, дышащая часто и сладко. Будто в целом мире нет никого, кроме нас. Будто это навсегда. Будто это возможно — быть счастливыми…
Я не знала, что и думать. В голове была непривычная, звенящая пустота. Каждое слово Курха отдавалось в сердце щемящей болью. Что я могла сделать для него, бессмертного духа, если моя вечность — не более чем миг?
«Ох, Айни, как же тебе удается довольствоваться теми недолгими лунами, что разделит с тобой Аки? И как же ты, насмешливый Волчий Пастырь, раз за разом провожаешь своих волчиц в их последнюю охоту?»
— Прости меня, девочка моя. Прости за мою холодность, прости за это… И просто знай, душой знай, что я люблю тебя, — в голосе Курха слышалась такая тоска, будто перед его глазами я все еще стояла посреди тумана между мирами. — Я сделаю все, что в моих силах. Дойду до богов и обратно, если это поможет мне никогда не разлучаться с тобой. Только прошу, если я сумею… пока я не найду решения… не оставляй меня одного. Живи.
