Мне не на кого было надеяться — лишь на богов. И я ухватилась за отчаянную мысль, что может быть меня услышат
— Курх, — голос звучал глухо, надтрестнуто; имя мужа было первым, что я произнесла за долгое время. Я набрала в грудь побольше воздуха и закричала, уже увереннее. — Куууурх! Вернись, прошу тебя! Ты мне нужен!
Туман, серебрящийся в сумерках, поглощал все звуки, безучастный к моим мольбам.
Новый приступ, сильнее предьдущего. По ногам что-то текло, и я молилась, чтобы еще не было поздно. Я опустилась на колени, обхватив руками живот. Я не хотела терять ребёнка, не хотела умирать от потери крови на пороге дома, который уже начала считать своим.
— Курх!
Где же ты?
— Ууу, — мне вторил лишь ветер.
И тогда я решилась на последний отчаянный шаг.
— Аки! Пожалуйста, помоги мне!
Боль накрыла с головой. И сквозь стук крови в ушах, сквозь стиснутые веки, я услышала, почувствовала как кто-то вышел из тумана, бросился ко мне.
— Быстрее! Бери её на руки, только осторожнее. В шубу заверни! — командовал незнакомый мне женский голос. Меня бережно подняли и укутали от носа до пят. Я попыталась поднять голову, но мужчина, держащий меня, лишь фыркнул.
— Тише, тише, маленькая жена. Все будет хорошо.
Я открыла глаза и увидела над собой низкий свод пещеры. Пятна теплого света дрожали на переплетении корней и глинозема, словно бы я была окружена несколькими десятками свечей.
Я попыталась привстать, чтобы оглядеться, но тяжёлая мохнатая голова легла мне на грудь, придавливая к лежанке.
— Не двигайся, — сказал знакомый уже женский голос. — Тебе сейчас вредно вставать.
— Что с ребёнком? — спросила я главное, что меня интересовало.
— Твоя жизнь и жизнь малыша вне опасности. Пока, — голова повернулась ко мне, и прямо в упор на меня уставились умные волчьи глаза.
Если б я могла сейчас вскочить с лежанки и отползти как можно дальше, я бы сделала это. Около меня сидела волчица, напавшая на нас с Кутом в тот памятный день в ущелье. Тогда Аки выпрыгнул между нами, спасая её от моего ножа. Так неужели…
Волчица оскалилась в подобии улыбки.
— Узнала, значит, малышка, — слышать человеческую речь от волка было непривычно и странно. — Не волнуйся, здесь никто не причинит тебе вреда.
Верилось с трудом. Я судорожно ощупывала себя и лежанку в поисках чего-нибудь, что смогло бы защитить меня от зубов хищника. Волчица расхохоталась лающим смехом.
— А ты мне нравишься, храбрая малышка. Я Айни, женщина Аки. А ты, стало быть, Сирим.
