Малышка насобирала полные горсти гладких камешков. Каким-то чудом отыскала круглую гальку с аккуратной маленькой дырочкой посередине — Благословение Духов, как называла это Айрын, когда мы еще детьми приносили подобные находки с побережья. Я продела в камень толстую нить, и счастливая Лита нацепила свой первый амулет на шею.
За следующим же поворотом реки нас уже ждали. Невысокая тепло одетая охотница помахала из-за деревьев и знаком показала следовать за ней. Брат обогнал нас с Литой, и, поравнявшись с Форелью, весь путь до селения проехал с ней бок о бок. Видимо, эта девушка и была той самой невестой.
Селение рода Форелей представляло собой печальное зрелище. Из двух десятков домов жилыми оказались едва ли три-четыре. Остальные стояли заколоченные, чернея провалами окон и обрастая мхом и плесенью. Загон пустовал, а у речного причала одиноко покачивалась пустая лодка.
Горький комок в горле не давал вдохнуть. Ни одному роду во всем серединном мире я не пожелала бы такой судьбы. Даже Лита перестала вертеться и лишь крепче стиснула оленью шею.
Навстречу нам из ближайшего жилого двора вышел седой хмурый мужчина, вряд ли старше моего отца. Он помог нам спешиться и снял поклажу, собранную Айрын. Развязав тесемки и мельком оглядев привезенные припасы, мужчина невесело усмехнулся.
— Что ж, и на том спасибо.
Лита, почувствовавшая характерный запах сладкого съедобного корня, несмело подергала меня за рукав.
— Мама, — шепнула она, пряча лицо от старейшины в складках моей юбки. — Я проголодалась, можно я возьму один?
Я замешкалась с ответом. Сколько семей осталось в селенье — три? четыре? Всего, что привезли мы с братом, едва хватит им на одну луну. Но мужчина, услышав Литу, сам сунул руку в мешок и извлек оттуда среднего размера корешок и, ополоснув водой из фляги, протянул девочке.
— Бери, маленькая, не робей, — сказал он. И жестом оборвал все мои зарождающиеся протесты. — Не стоит. Это не имеет значения.
Я глянула через плечо старейшины и увидела на ближайшем дворе выглядывающие через забор детские головки, наблюдающие, как Лита жует корень, а отец вновь затягивает мешок.
— Стойте! — внезапное решение посетило меня, вызвав приступ ужасающего стыда за то, что не подумала об этом раньше. Мужчина удивленно поднял взгляд. — Я… Я Зимняя жена. Я знаю лесные травы и коренья, могу показать съедобные ягоды и научить готовить мази и настойки из тех, что считаются ядовитыми. Курх-Ворон научил меня. Соберите всех, кто захочет, и я поделюсь всем, что мне известно.
