Ромас напрягся, желая высвободиться из этих объятий, и это ему почти удалось, но тут сильные руки обхватили его за пояс. Обидчик всем телом навалился на него, норовя опрокинуть на бревна. Ромас одной рукой обвил его за шею и тоже стал стискивать ее. Лицо Лёнгинаса налилось кровью, глаза больше не улыбались. Молчаливый поединок продолжался.
Перевес был на стороне то одного, то другого. Трудно было противостоять этому крепко сбитому, плотному парню. В какой-то миг Ромас почувствовал, что едва не упал на бревна, а это означало бы поражение. Однако ему удалось высвободить левую руку, и он с силой уперся ею в подбородок противника. Тот глотнул воздуха, в этот момент Ромасу удалось выпрямиться. Ни один ни другой не собирались сдаваться…
— Это что еще за безобразие?! — раздался над ними пронзительный, злой голос.
Парни смущенно опустили руки.
Рядом стоял кряжистый, широкоплечий мужчина: гладкая, почти без волос голова, длинные висячие усы, измазанное в саже лицо. Отец и сын были поразительно похожи друг на друга.
— Ишь чего задумали — драться! — сердито сказал кузнец.
— Он не отдает те стеклышки, — пожаловался сын.
Кончики усов кузнеца дрогнули:
— Ты что это Лёнгинаса моего обижаешь? А ну отдавай…
— Не брал я у него ничего, — запротестовал Ромас.
— Как это понять, Лёнгинас? Он правду говорит? — повысил голос отец.
— Гогялис ему дал, а он теперь возвращать не хочет, — съябедничал Лёнгинас.
Кузнец шагнул в сторону Ромаса:
— А ну отдавай, живо!
«Крышка, — подумал Ромас. — Только теперь их и видели». Он решил удирать, пока не поздно, но сразу же понял, что это невозможно: через высокий забор не перемахнешь, а до калитки не добежать — Лёнгинас нагонит. Вон как следит за каждым его движением. А там и папаша подсобит, это уж точно…
— Ой, парень, лучше не выводи меня из терпения!.. — произнес кузнец, кладя Ромасу на плечо свою свинцовую ручищу.
Призвав на помощь все свое самообладание, Ромас как можно спокойнее произнес:
— Простите, но я не могу.
— Это еще что за новости? — удивился отец Лёнгинаса, и кончики его усов снова грозно дрогнули.
— Так ведь краденые они, понимаете! — воскликнул подросток, не отводя взгляда. — И не только они. Эти бусинки — часть старинного украшения, его во время археологических раскопок нашли. А не так давно находка исчезла.
— Постой, постой. Молотишь языком, словно пес хвостом. Давай по порядку, — перебил кузнец. — Кто это украшение откопал?
— Археолог Калпокас со школьниками. Этот клад очень важен для науки. Украшение с другими находками лежало в амбаре, в ящике. А потом они вдруг исчезли, вернее, их кто-то украл…
