— Вы все скоты, — сказала заплаканно Женя. — Вы вообще не способны понять, как что бывает и как должно быть.
— Это обидно…
И опять воздвиглась пауза, как бревно поперек пути. Долго ничего не менялось, время текло вхолостую, и это было досадно, как в междугородном разговоре, когда собеседники медлят и собирают растерянные мысли. Или как в шахматах. Игра требовала движения вперед, а игроки сильно волновались, оба неумелые, и каждый втайне в себе сомневался, уповая не столько на свои силы, сколько на слабость противника.
Астап вздохнул и сделал ход наугад:
— Как ты смотришь на принцип характера?
— ?..
— Ну, принцип характера!
(Ему понравилось, как умно завернул.)
Женя презрительно усмехнулась:
— Это ты насчет того, что ты своего добьешься? Ведь так ты хвастался, когда сорвал замок на воротах заповедника: «Я своего всегда добьюсь!»
Астап улыбнулся, польщенный:
— Запомнила…
— Я много чего запомнила! И как ты хвастался: «Я свое слово держу!»
— Держу, а что, не так? — ревниво обеспокоился он.
— Ах, держишь! Ты мне утром сказал: «Я отвезу тебя в аэропорт» — и где теперь тот аэропорт? — Она с отчаянием взглянула на часы: полдевятого. — А ведь я тебя не просила, ты сам приехал — я думала, ты как человек… И как это можно: смотреть в глаза, а потом… какое вероломство! — Она опять захлебнулась слезами от непомерности обмана. — Со мной еще не поступали так подло! Я думала: человек хочет сделать что-то хорошее, просто так, бескорыстно — у русских это естественно, а ты, вы здесь — шагу не ступите без выгоды, вы не понимаете в жизни никакой другой радости, кроме животной!
— Это обидно, — равнодушно, механически заладил он.
— Никогда я не думала, что люди, которые были друзьями и смотрели друг другу в глаза!..
Что-то живое метнулось в его лице: гнев. Он усмехнулся:
— Мы не были друзьями!
Женя сникла — он был прав — и тонко заскулила в плаче.
— Ты заранее все знал… — жалобно прошептала она.
— Нет, я заранее не знал! — боролся Астап, убеждая самого себя. — Я не думал об этом, но теперь ты мне столько наговорила, что я не могу это так оставить!
Это основание показалось ему убедительным и придало уверенности: он стал подниматься, чтобы уж кончить разговоры и переходить к действию.
В Жене с переполохом пронеслось: самолет — без нее — а он просто вышвырнет ее здесь в кусты из автобуса, у него сильные сухие руки с несоразмерными лопатами ладоней, удавит: ведь что такое дикарь в похоти — а свидетелей никаких, никто не видел, с кем она уезжала, а сын там…
