К вечеру он был измотан, он уставал так сильно, что даже если бы хотел, не пошел бы пить кофе в кафе напротив лагеря. Но он не хотел. Да и кто хотел бы общаться с бошами? Поэтому предпочитал держаться особняком, читать книгу в своей комнате при свете маленькой настольной лампы. Остальные мужчины тоже почти все время держались обособленно. Но иногда потребность в живом общении собирала их вместе, и они встречались в одной из комнат. Неизбежно разговор заходил о станции.
– Как это возможно, что мы не видели ни одного поезда? – Марсель затянулся сигаретным окурком.
– Они отправляются до рассвета. – Жан-Люк оглядел спальню. Вокруг были пустые серые стены, взгляды всех присутствующих были прикованы к бетонному полу. Он понимал их нежелание участвовать в разговоре. Любой из присутствующих мог быть коллаборационистом, засланным, чтобы шпионить за ними.
– Да, но почему? – Марсель наконец-то оставил в покое свою сигарету, давая крошечному окурку проскользнуть между пальцами и упасть на холодный пол.
– Потому что они не хотят, чтобы мы их увидели. – Жан-Люк достал из смятой упаковки сигарету «Житан» и протянул Марселю. Он почти сочувствовал его желанию понять, что происходит прямо у него под носом. – Они высылают заключенных, – продолжил он, – возможно, тысячи заключенных.
– Merci.
Марсель быстро взял сигарету, кивая в знак благодарности.
Жан-Люк чувствовал, как его сверлят глаза других мужчин. Никто не раздавал драгоценные сигареты вот так – ни за что. Жан-Люк сам не курил, но предпочитал всегда иметь при себе пачку как раз для таких случаев. Это снимало напряжение. Он предложил открытую пачку всем по очереди.
– Но почему они держат это в секрете? – продолжил Марсель, уставившись на свою сигарету так, будто не мог поверить своему счастью. – Мы все знаем, что они делают.
Жан-Люк обвел взглядом мужчин. Такие спокойные. Такие бесхитростные. Такие тихие. Вздохнув, он решил отбросить осторожность:
– Как ты думаешь, почему они не хотят, чтобы мы видели? А?
Тишина в комнате стала тяжелее, стала давить на него, заставляя чувствовать себя беспомощным, бессильным. Он шагнул к Марселю, положил ему руку на плечо, наклонился так, что его губы оказались рядом с ухом Марселя:
– Потому что мы можем начать задавать вопросы. Если бы мы действительно знали, что происходит, мы бы сошли с ума.
– Сошли с ума? – закричал Фредерик. – Putain! Да мы уже свихнулись! Они захватили нашу чертову страну. Свихнулись – это еще мягко сказано.
