Ворону не к лицу кимоно | страница 62
Рядом с обращением «Госпоже Асэби» была начертана лишь одна строчка: «Укрепите сердце, чтобы не повторить ошибок своей матушки».
Что это значит?!
Имени отправителя в письме не значилось. В конце лишь было приписано: «Поскольку Укигумо больше нет, у меня стало меньше работы».
Глава третья
Осень
Вот и праздник Танабата [16].
После праздника Танго незаметно пролетели два месяца. Молодой господин так и не навестил дворец Окагу. Однако праздник Танабата, в отличие от двух предыдущих, должен начинаться именно с церемонии, на которой присутствует наследный принц. Теперь уж все были уверены, что молодой господин пожалует.
Выходит, Его Высочество впервые официально посетит Окагу с тех пор, как Асэби и другие девушки были представлены ко двору. Очевидно, придворные дамы из всех домов приложат все силы, чтобы уж теперь-то точно завладеть сердцем молодого господина.
– Говорят, в Осенний павильон каждый день доставляют парчу и всяческие шпильки для волос, – сказала Самомо, и Укоги, занятая подготовкой наряда для церемонии на празднике Танабата, застонала.
– Похоже, Западный дом очень старается ради банкета.
– Обновлять наряды заставляют даже дам, которых прислали из дома Сокэ. Заглянешь в Осенний павильон – а там все завалено раскроенными платьями, все словно погружено в разноцветные волны. – Самомо бросила взгляд на собственное платье и вздохнула. – А в Летнем павильоне ничего похожего. Я совсем не хочу, чтобы госпожа Хамаю стала госпожой Сакурой. В тот день, когда она станет супругой молодого господина, все придворные дамы будут рыдать. Если госпожа Масухо-но-сусуки жалует своим дамам лучшую парчу, госпожа Хамаю никогда не дарила и отреза льна.
Укоги, услышав это, нахмурилась:
– Что же это такое? А ведь у нее наверняка столько лишнних нарядов, что присылают ей из Южного дома!
– По слухам, их тайно выносят из дворца и продают задешево. А полученные деньги тратят на вино для госпожи Хамаю.
Асэби потеряла дар речи от изумления.
– Да уж, мы, конечно, не Летний павильон, но и в Весеннем павильоне хотелось бы…
В ответ на злобные слова Укоги Асэби вымученно улыбнулась:
– Перестань, можно подумать, ты завидуешь. В Весеннем павильоне ведут себя по-своему.
– Так-то оно так. – Укоги бросила взгляд на развешанную одежду. – Ваш отец мог быть и более щедрым, никто бы его за это не винил.
Асэби постаралась скрыть вздох, глядя на раздраженную Укоги. Она вспоминала то, что случилось здесь за последние два месяца: на следующий день после того, как она призналась Укоги, что хочет уехать домой, пришла Фудзинами:
