– Он нес лиловое кимоно.
Как Асэби ни было стыдно, она поняла смысл этого только что. А вот Самомо, похоже, сообразила сразу же:
– Это и был молодой господин, верно?
– Думаю, да.
Впервые в жизни она увидела тогда такого красивого мальчика. Ничего не изменилось и сейчас, спустя почти десять лет. Он явно сильно отличался от других мальчиков – сыновей, которых иногда приводили с собой слуги.
– Правда, тогда появилась Укоги и отругала меня, так что они сразу же исчезли.
Она не могла этого забыть. С какого-то момента у нее вошло в привычку вспоминать его каждый раз, когда зацветала сакура. Одно время Асэби даже сомневалась, не сон ли это, вспоминая его далекую от реальности фигуру.
– Я и не знала тогда, что это был он…
К ее вздоху примешалось что-то сладкое. Самомо, пристально наблюдая за Асэби, тихонько прошептала:
– Вам нравится молодой господин, да?
Щеки Асэби мигом вспыхнули. Она не ответила ни «да», ни «нет», но Самомо сама все сообразила. На ее лице отразилось то ли понимание, то ли восхищение, и в следующий момент она энергично кивнула:
– Хорошо. Тогда Самомо поможет госпоже Асэби.
Что? Асэби невольно повысила голос:
– Что значит «поможет»? Ты же в Летнем павильоне… – начала было Асэби, но Самомо перебила ее и легонько покачала головой.
– Я ведь из дома Сокэ. Госпожа Фудзинами мне давно сказала, чтобы я считала вас, а не госпожу Хамаю, своей хозяйкой вместо нее.
Самомо продолжала с кислым лицом:
– В Летнем павильоне странно. Даже если бы госпожа Фудзинами меня не предупредила, я бы не смогла испытывать симпатию к госпоже Хамаю или к придворным дамам Летнего павильона.
Асэби, почувствовав в этих словах какую-то недоговоренность, переспросила:
– А что странно?
– Придворные дамы в Летнем павильоне и сама госпожа Хамаю как будто не замечают друг друга.
Асэби вспомнила: действительно, придворные дамы из Летнего павильона в основном были неразговорчивы и неприветливы. Возможно, между дамами, прибывшими из Южного дома, и дамами, присланными из дома Сокэ, была слишком большая пропасть.
– Поэтому прошу вас, госпожа Асэби, положитесь на меня. Я все для вас сделаю. – Выражение глаз Самомо при этих словах было бесконечно серьезным. – Я понимаю, что невежливо с моей стороны так говорить. Но я восхищена вашими чувствами, госпожа Асэби. Я слышала, что говорила госпожа Хамаю, поэтому вдвойне восхищена.
Самомо сказала, что стать супругой наследника можно и по искренней любви, а вовсе не по политическим мотивам.
