— Ладно, минералоги все определят потом досконально, — в оправдание себя вполголоса бормотал он. — А золото я бы, наверно, приметил…
После обеда, во время которого руки у Витька пришли более или менее в норму, оказалось, что основные беды ждали ходоков впереди. В какой бы лог они с речки теперь не совались, везде натыкались на частые шлагбаумы из упавших с бортов елей и пихт — как старых, с голыми стволами и растопыренными сучками, так и свежих, с зеленой хвоей. В большинстве случаев обойти их было невозможно, и потому приходилось, оббивая сучки, перелазить деревья или под ними проползать, на что тратилось чрезмерно много времени и сил. Скорость хода стала в три раза медленнее обычного. В конце концов Карцев был вынужден скорректировать маршрут и вместо трех проб брать в логах две или одну — иначе они рисковали не вернуться в лагерь до ночи.
Выручила их все та же охотничья тропа. Они возвращались по ней в почти полной темноте, ориентируясь на слабый просвет между деревьями, а более — на ощущение утоптанной узкой тверди под ногами. Хотя по карте от последней пробы до лагеря было всего километра четыре, отход показался им бесконечным. Они шли и шли и шли, иногда теряя тропу, но упорно ее нащупывая. В какой-то момент Карцеву представилось, что они по запарке проскочили лагерь, хотя тропа шла мимо их кострища. Он отгонял по ходу эти абсурдные мысли, но они возвращались — все чаще и чаще.
Палатка вынырнула перед ними светлым пятном внезапно.
— Пришли-и! — хрипло сказал Чебураха, еще не вполне веря этому счастливому факту.
— А то! — прикинулся невозмутимым Карцев, словно это событие было им запланировано именно к данной минуте.
— Да будет свет! — произнес он патетически, войдя в палатку и сняв наощупь стекло с лампы. И продолжил, адресуясь, видимо, к Витьку: — А также тепло!
Однако при свете обнаружилось, что далеко не все в порядке в их вотчине. Полотнище палатки как раз над ложем Сергея было разодрано — от конька до боковины.
— Вот гад! — вырвалось у него. — Приперся-таки, пока нас нет! Палатка ему, значит, не понравилась, разодрать ее надо! Хорошо хоть раз полоснул да внутрь не залез! А что, интересно, творится с продуктами?
Найдя в рюкзаке фонарик, они вышли наружу и обнаружили более существенный разгром: тент, которым были накрыты их запасы, сорван, мешочки с мукой, сахаром, крупой раскиданы и частично распороты, банки с тушенкой, сгущенкой и щами-борщами рассыпаны, но не побиты, не расплющены. У кострища валялись чайник и пустая, вылизанная начисто кастрюля из-под остававшейся на вечер вермишели.
