— Да иди ты, — досадливо махнул рукой искушаемый.
— Поспорим? — с ехидной улыбкой предложил искуситель. — На литр? Расплата с первой ездкой Васьки в леспромхоз.
— Давай на два? — вдруг весело сощурился Труба.
— Да хоть на три! — с полной уверенностью в своей правоте бросил Мишаня. — Разнимай, Федорыч!
Когда Карцев и Юра, все еще дивясь лукавству Мишани, прилегли в своей палатке на нары (перед персональными вечерними игрищами), снаружи вдруг просунулась голова этого самого Мишани:
— Так что, ребяты, — сказал он, ухмыляясь, — готовьте три литра!
Спустя пару дней, наглядевшись за ужином на успокоившуюся, повеселевшую Галю, Карцев и Юра подошли к вышагивающему гоголем Трубе.
— Ну что, Петя, выиграл?
— А то! — хохотнул тот. — Будто я свой организм не знаю!
— Ну и как она тебе? — не удержались самцы.
— Ничего, подмахиват, — с деланным равнодушием сообщил Орлов.
В конце августа березы и осины резко пожелтели, небо пронзительно посинело, а ночи стали холодными. Некоторые перелетные птицы потянулись на юг — в том числе и студенточки, Наташа и Ленуська. Ночь перед отъездом Наташа провела у Карцева, и они перебрали все сексуальные новации последнего месяца, так что к завтраку вышли с весьма заметными синяками под глазами. Расстались они спокойно, как будто на время, хотя шансов для встреч в будущем не имели. В последний момент Наташа сунула ему в руку сложенную вчетверо записку, потом скользнула за Ленуськой в кабину ЗИЛа, махнула рукой — и машина скрылась в лесу. Занавес.
Карцев прочел записку лишь вечером, по возвращении из нехилого маршрута. Как он и ожидал, то была прощальная сумбурная исповедь, в которой Наташа и каялась, и благодарила, и обещала никогда не забывать этих дней и ночей, его обольстительных рук и губ, страстных объятий и соитий (она так и написала: соитий), тонкого понимания им ее капризной натуры, понимания, которого она, быть может, никогда больше в мужчинах не встретит — и т. д. и т. п.
— О, господи… — устало проронил Карцев, сердце которого так и не приняло участия в этой игре воображений и который воспринял отъезд Наташи как начало каникул после трудной сессии, причем на этот раз он в ходе сессии был и экзаменуемым и преподавателем…
Ночью ему приснилось, будто они трахаются, причем каким-то садо-мазохистским способом, при котором сидящая к нему спиной Наташа умудряется выкручивать ему ступни. От боли он проснулся. Ступни действительно выкручивало, но страстной греховодницы рядом уже не было.
