— А ты что же, отставал? — форсировал беседу Митяй, заметно опьяневший.
— Я тогда салагой был. Умом кое-что понимал, но робел очень. Да и не получилось бы ничего: женщины знают, кому можно дать, а кого презреть…
— Ты где в Якутии был? — вдруг подал голос Владимир.
— На Верхоянском хребте, в средней части. В районе поселка Томпо, — резво откликнулся Карцев. И не дождавшись продолжения вопроса, добавил: — В составе палеонтологического отряда ВАГТа. Брахиопод двенадцать ящиков насобирали…
— Я тоже был на этом хребте, — как бы нехотя проговорил Протоиреев. — Но на северной оконечности, в устье Лены. Как ни странно, и мы занимались сбором палеонтологических остатков, но больше флоры.
— Тоже от ВАГТа?
— Нет, это была партия НИСа Ленинградского горного института. В котором мне довелось учиться…
— Ни черта себе, комната у нас подобралась! — порадовался Карцев. — Питомцы трех ведущих геологических вузов страны!
— Хорошо, что тебя не слышат томичи, свердловчане и новосибирцы, — язвительно изрек Протоиреев. — А также ростовчане, харьковчане, киевляне, саратовцы и прочие, прочие…
— Р-ребята, кончай базар! — прорезался Митяй. — Давайте лучше выпьем!
— Что-то ты, Митя, подозрительно активный, — оборотился к приятелю Владимир. — По-моему, тебе пора перейти на коньяк: микродозами…
— Ага, и в нос эти дозы закапывать, что ли? Я еще вас обоих перепью!
— Да пусть себе гоношится, — заулыбался Сергей. — Мы, слава богу, дома, коли перебрал — то на бочок! А, Митя?
— Смейтесь, смейтесь, хорошо смеется последний!
— Ну, тогда держи. Может, и тост скажешь?
— Третий тост — традиционный: за любовь!
— Увы, Митенька, это он в присутствии женщин традиционный, — счел нужным пояснить Карцев. — Поскольку дамы не терпят проволочек и схода с генеральной линии разнополого общения, в чем я с ними солидарен. Но дам рядом нет, да и повод для выпивки у нас сегодня другой. А именно: скрепы нашего с вами общежития… Свели нас то ли слепой случай, то ли воля комендантши, но я начинаю думать, что все-таки судьба. И наш триумвират может оказаться вполне жизнестойким, ибо явного и потенциального антагонизма я меж нас не замечаю. Будем же пока лишь корректными, а там как кривая вывезет!
— Годится! — мотнул головой Митяй, а Владимир просто звякнул стаканом о края стаканов их.
Глава двенадцатая
Новая пассия
— Жи-ил, был я-а, стоит ли об этом? — надрывно вопрошал Градский из стереосистемы, и ему в унисон вторила расхристанная душа Карцева неким солнечным декабрьским субботним днем. В порядке исключения он был один в обиталище, что его сейчас очень устраивало. В связи с глубоко меланхолическим настроем. Настрой этот подкрался к нему незаметно, даже вдруг. Внешне его жизнь была перенасыщена: новые знакомства внутри обширной молодежной колонии и, соответственно, частые походы в гости (с выпивкой, спевками под гитары, танцами-обжиманцами…), втягивание в орбиту городской жизни (рейды по магазинам, кино, театрам, ресторанам и кафе…), коловращение внутриэкспедиционное (околовсяческие дебаты в партии, курилке, столовой, на бегу и в периодических застольях, игры в теннис, бильярд, шахматы, волейбол, футбол или баскетбол, подготовка новогодней стенгазеты, участие в показательных концертах на выездах к смежникам…) — и прочее, прочее. Когда, да и с чего тут рефлексировать?
