Западную опушку Гридневского леса заняли к тому времени на протяжении нескольких верст егеря, которых было у Коновницына 9 полков (неполного уже состава, конечно). Мюрат выпустил вдоль дороги два гусарских полка. Гусары шли быстрым аллюром и перед опушкой рассыпались влево и вправо, желая высмотреть оборонительные позиции русских. Егеря не удержались от соблазна проредить число гусар и стали стрелять. С десяток гусар и столько же лошадей пало на поле, а прочие резво помчались назад. После этого в дело вступили французские драгуны, которые несколькими колоннами двинулись к лесу и дойдя рысью до рубежа эффективной стрельбы, быстро спешились и, улегшись цепью на землю, стали обстреливать позиции егерей, получая аналогичный ответ. Вскоре по опушке начали стрелять артиллеристы, концентрируясь на входе дороги в лес. Их батареи, устроившие позиции на восточной окраине Твердиков, были хорошо различимы и тотчас подверглись обстрелу тремя нашими батареями (в том числе двумя конными), рассредоточенными вдоль опушки и полуприкрытыми деревьями.
Однако артиллеристы Мюрата были поопытнее и, определив, откуда к ним летят ядра, накрыли по очереди наши батареи, заставив их углубиться под защиту леса (и соответственно, замолчать). После этого из Твердиков вдоль дороги на Гриднево двинулась пехотная дивизия прославленного генерала Компана. И тогда ей навстречу из леса вышли шеренги 3-й пехотной дивизии под командованием самого Коновницына… О…ский полк находился в засаде севернее той дороги, контролируя обходную дорогу на Мышкино, но поглядывая и на основную, где пехотинцы сошлись уже в штыки. Вдруг из Твердиков вылетела колонна кирасир, явно целя на правый фланг Коновницына, несколько оторвавшийся от опушки.
— Сомнут! — в ужасе произнес Сашка Арцимович.
— По-олк! — раздался громкий голос Новосельцева. — Слушай мою команду! На кирасир в атаку, по касательной марш!
Эскадрон Епанчина был ближе всех к дороге и потому оказался на острие атаки. На самое же острие выскочил взвод Ржевского.
Левофланговые кирасиры, завидев гусар, стали поворачивать в их сторону и образовали двухшереножную плотную цепь, а прочие продолжили атаку на пехоту.
— Делай как я! — закричал Ржевский, повернул коня налево и пустил в карьер с целью проскочить под носом у неторопливо рысящей цепи.
Это удалось всему взводу, который вскоре сблизился (по той самой касательной) с основной кирасирской колонной. К этому времени кирасиры уже вынули палаши из ножен и мчались в атаку, держа клинки в правых руках параллельно земле (их обычная манера, называемая «нанизывание жука на булавку»). То есть с левой стороны они были беспомощны перед нападением. Ржевский сблизился почти стремя в стремя с головным кирасиром, вложил пистолет в ухо лошади и выстрелил. Та рухнула наземь, а рядом грохнул кирасой ее надменный хозяин. Чуть позже попадало еще 30 кирасир и лошадей, образовав в итоге большую «кучу малу» перед флангом русских пехотинцев. Прочие кирасиры, получив дополнительно рой пуль от пехотинцев и гусар, сочли за благо поворотить коней направо и шагом пробираться через строй своих гренадеров. Лишь оказавшись в чистом поле они смогли вновь построиться, но тут пришла команда «отбой», и кирасиры бесславно воротились к разгневанному Мюрату.
