— Что еще за Багира? — злилась Лиза.
— Как-нибудь я тебе о ней расскажу, — обещал Макс, но не рассказывал.
На Рождество в Лужниках устроили, наконец, ярмарку, на которую собралась «вся Москва», а также жители соседних деревень, сел и городков. Конку, разумеется, успели до Лужников дотянуть, и она за неделю принесла такой доход, какого не было за предыдущие полгода.
Вагоны двигались с пяти- трехминутным интервалом — как в метро!
Помимо рядов со съестными припасами, кустарными поделками и промышленными товарами на ярмарке были устроены (с подачи Городецкого) увеселительные аттракционы: карусели, качели типа «бревно» и «лодочки», ледяные горки, крепость, зал с кривыми зеркалами, большой каток с оркестром (который сидел в теплом балагане), а также чайные и рюмочные…
Даже мороз, который стал крепчать к январю, не мог остудить падких на забавы москвичей, а уж тем более мальчишек. Даже девочки катались с горок и на каруселях, а каток кишел от желающих покататься под музыку. А уж когда вечером над катком зажглось несколько электрических ламп, лед под звуки напевной музыки заполонила весьма приличная публика, подковавшая обувь железом… Макс с Лизой тоже вышли на лед, причем оказалось, что бывшая барышня умеет ездить на коньках — правда, робко. Макс катался когда-то лихо (спиной вперед, с пируэтами и простенькими прыжками), стал вспоминать свои навыки, через полчаса освоился и взялся учить им жену — без прыжков, конечно. За несколько вечеров они вполне освоились и стали поражать прочих горожан слаженной ловкой ездой. В общем, каток стал вторым центром притяжения москвичей в Лужники и именно по вечерам. Более того, Городецкий посидел в балагане с музыкантами, научил их играть несколько новых вальсов, и очарование этого катка выросло до небес.
Ловкие купцы быстро выстроили вокруг музыкального катка несколько ресторанов (каждый для своей публики) и тогда Лужники окончательно превратились в зимний столичный центр развлечений. Впрочем, прежние центры московской публики тоже никуда не делись, и молодожены с удовольствием их посещали — прежде всего Театральную площадь с Большим и Малым театрами. До балетов и опер Городецкий был небольшой охотник, но ценил Большой театр за средоточие аристократии. Не будучи еще нигде представлен, он с интересом приглядывался к изысканной публике и не уставал расспрашивать Мещерского или Елену Ивановну об имяреке или вон той рабе божьей…
— Для чего тебе это, Максим? — по первоначалу спрашивала Лиза. — Вряд ли мы будем представлены князю Нарышкину или графине Воронцовой. Наш Алексей Павлович совершенно незаметный князь…
