— По-другому никак? — спросил Городецкий.
— Не получается, — кивнула портниха.
— Значит, надо вырезать снизу часть колец, — сказал задумчиво попаданец и добавил: — Как же они-то там управлялись?
— Кто и где? — резковато спросила дама.
— Женщины в Америке, — ответствовал он.
Глава одиннадцатая
Урок Маланьи
В середине июня Макс проснулся в своей уютной кровати, потянулся до хруста в суставах и решил полежать еще, перебирая в голове события прошедшего месяца. В целом он был ими доволен: по всем избранным направлениям достигнуты успехи и немалые. В «Молве» он стал фактически ведущим журналистом, обеспечивая ее растущий тираж.
Инициатива профессоров МГУ по перевозке горожан в вагонах по железным колеям на конной тяге получила полное одобрение генерал-губернатора. Новые платья произвели фурор на московских бульварах и улицах и заказы на них посыпались сотнями. Макс уговорил Олимпиаду Модестовну Гречанинову (такова была ее фамилия) создать свое ателье (дворяне имели право это сделать, не вступая в гильдию и не платя значительный налог), а также нашел пару жестянщиков для изготовления каркасов — основными же швеями и совладельцами стали Лиза и Катя. Он нашел через собратьев-журналистов толкового поверенного, который взялся оформить патент на новый фасон платья (теперь уже на имя Городецкого) и пообещал, что в течение года он будет получен. Пока же Макс имел по устному соглашению с женщинами 5 % дохода с каждого проданного платья — до 5 рублей ассигнациями. В конце месяца таких платьев оказалось 40, и он ощутил себя богачом. Тут он усмехнулся и поморщился. Большая часть успехов его была виртуальной. У прекраснодушного губернатора Голицына не оказалось в бюджете лишних денег (кто бы сомневался!) и потому прокладка конки повисла в воздухе. Отчисления за платья Макс тоже пока не получал: Олимпиада Модестовна уговорила его повременить, так как она понесла значительные расходы при организации ателье. Единственное дополнительное поступление денег произошло от Надеждина, который выплатил ему премию за увеличение тиража «Молвы» (в 2 раза!) в размере месячного оклада. И тут Городецкий совсем помрачнел. В жизни Николая Ивановича (единственного дружелюбно настроенного к нему мужчины) только что произошла катастрофа: он имел неосторожность влюбиться в дворянскую дочь, Елизавету Сухово-Кобылину, и попросить ее руки. Его (поповича по рождению) унизили со всей возможной спесью и отказали от дома.
