— Дадим и Владимира и новое звание, — пообещал генерал. — Для хорошего воина наград не жалко!
В эскадроне к Ржевскому приластились Бекетов и Арцимович.
— Ваше благородие! Не желаете ли откушать отбивную из польской лошадки? Самый филей! Под рейнское светлое!
— Где это вы смогли разжиться рейнским?
— В доме у местного попа, — пояснил Арцимович. — Его облюбовал для постоя польский полковник, но комфортом насладиться не успел — остался без головы. Но что рейнское, он наверняка на поповну зарился: вот уж краля так краля! Твои полячки и смолянки от зависти бы позеленели, увидев этакую красаву! Дебела, румяна, глазаста, величава — и все это в осьмнадцать лет!
— Для чего ты мне ее расписываешь?
— Как для чего? Ты ведь уж месяц скоромишься после монахини! Ужель не тянет плоть молодецкую потешить?
— Тянет, — неожиданно для себя признался поручик. — А уж после отбивной да под рейнское — потянет вдвойне. Так что не буду я есть вашу конину.
— Голодным пойдешь поповну умасливать? — едко усмехнулся Бекетов.
— Ну не зна-аю… Впрочем, ты мэтр, тебе виднее.
— Где попово подворье? — спросил Ржевский и подтянул к себе сапог.
Глава сорок третья
Обольщение поповны
Дом служителя культа сразу выделялся на фоне серых крестьянских изб: новый, высокий и осанистый. Стоял он на краю деревни и был полуокружен яблоневым садом, в котором преобладала антоновка.
Ржевский энергично поднялся на крыльцо, вошел в сени и наткнулся на солдата.
— Майор Голутвин здесь? — спросил он.
— Да, ваше благородие, — изобразил полуфрунт денщик.
— Хорошо, — кивнул поручик и вошел в избу.
В ней только-только сели вечерять. На столе стояло изобильное угощение и пара бутылок вина, а за столом сидели поп (определил по окладистой бороде), попадья (румяная и дородная тетка), поповна (ох, глазаста, свежа и титяста!) и приснопамятный майор (здоровенный артиллерист, судя по кантам).
— Майор Голутвин? — спросил Ржевский строго.
— Ну, я.
— Вам надлежит срочно прибыть к генералу Милорадовичу, — козырнул поручик и протянул майору бумажный треугольничек. Тот взял его с недоуменным выражением лица, развернул, прочел галиматью, сочиненную поручиком, вздохнул, развел руками перед поповым семейством и стал собираться в дорогу. Поручик же сел в сторонке на табурет и сказал:
— Посижу немного в тепле. Путь был неблизким.
Через пять минут майор вышел наружу, а поп поглядел на гусара и сказал:
— Не откажи, воин, моему гостеприимству. Садись к столу: чай, ужинать тебе не пришлось?
