На эти остатки была устроена чугунная решётка вокруг «казённого» сада79, построено роскошное здание второй Кишинёвской мужской гимназии80, на эти остатки был замощён город Хотин81, построена женская гимназия в Аккермане82 и т.д. Мы узнали, что, кроме уже незаконно розданных еврейских денег, имеются ещё значительные суммы в распоряжении Губернского Правления. Когда эти вопиющие факты стали достоянием больничного Совета, было постановлено войти с энергичным ходатайством об отпуске «остатков» на постройку новой еврейской больницы.
Условия для успешного исхода нашего ходатайства на месте были весьма благоприятны: Губернатором был честный, корректный генерал Константинович, врачебным инспектором был благородный, чуждый антисемитизма Ф. И. Перетяткович, а городским головой – здравствующий и поныне К. А. Шмидт. И вот в том же 1889 году Совет больницы представил в городскую управу подробную докладную записку, в которой яркими красками описаны были все недостатки и нужды больницы и заявлено было ходатайство об отпуске с капитала, образовавшегося из остатков коробочного сбора по городу Кишинёву, суммы в сорок тысяч рублей на постройку новых зданий больницы, а именно: 1) хирургического павильона с операционным залом, перевязочной и изоляционными палатами; 2) особого здания для проституток (одержимых венерическими и сифилитическими болезнями); 3) наконец, особого павильона для заразных больных, необходимость изолирования которых от других больных ясна.
Может возникнуть вопрос, зачем понадобилось для небольшого числа проституток (8–10 человек) построить специальный корпус? Но причины для этого были вполне основательные. Мои многочисленные наблюдения над проститутками привели меня к твёрдому убеждению, что почти все они психопатки. Предшествовал ли психоз их позорной профессии, или, наоборот, психоз явился результатом профессии, трудно сказать, но я склоняюсь в пользу первого предложения. Их поведение немыслимо при нормальной психике. Так, помимо того, что они своими криками, песнями и ссорами, которые нередко переходили в драки, нарушали покой других больных, у большинства была болезненная страсть обнажать свои половые органы перед мужчинами, особенно перед здоровыми посетителями: увидев постороннего мужчину, проститутка выскочит, бывало, в коридор, обнажит свои половые органы и с хохотом вбегает в палату. Между ними бывали и типические садистки. Так, вспоминаю один характерный случай. В больницу поступила совсем молодая, довольно красивая девушка, как уверяли, дочь приличных родителей из Бендер; вся задняя поверхность тела её была исполосована кровоподтёками, очевидно, вызванными сечением верёвкой или ремнём. На вопрос, кто причинил ей эти истязания, она ответила, что упала. Мы её подлечили и выписали. Через несколько недель она поступила вновь в таком же состоянии, как в первый раз. И это повторялось несколько раз, а затем она исчезла из виду. Несомненно, что это была садистка, или, вернее сказать, мазохистка, испытывавшая при причинении ей истязаний половое удовлетворение. Не менее показателен другой факт. Все проститутки в то время содержались в домах терпимости, под наблюдением городового врача, и находились в ведении пристава 4-го участка
