Для характеристики нравов того времени считаю уместным сообщить следующий трагикомический эпизод. Грозный губернатор Феодоров приехал в еврейскую больницу. В сопровождении больничного врача В. и полицейского чиновника он обходил больницу и заглянул в примитивное отхожее место, находившиеся под одной крышей с больницей. Впечатление было такое, что он мгновенно выскочил оттуда. Оставив в отхожем месте врача и поставив полицейского чиновника сторожить у дверей, сам уехал. Лишь спустя довольно продолжительное время прислал гонца с приказом освободить врача из оригинального и довольно неприятного места заключения. А между тем бедный врач был совершенно неповинен, так как неоднократно робко заявлял старшему врачу о необходимости вывозить нечистоты, но «экономии ради» это не исполнялось.
К 1870 году в Бессарабии было введено городское земское самоуправление. Городская больница, переименованная в губернскую земскую, перешла в ведение губернского земства, а еврейская, ставшая вновь самостоятельной, – в ведение новоизбранной городской думы. Для заведования больницей дума избрала Совет, куда вошли лучшие представители местного еврейского общества, ныне, конечно, уже покойные, – А. Ш. Гринберг, А. Д. Дынин, доктор Гросман, Абрам Бланк и другие. Старшим врачом был В. Л. Беренштейн, европейски образованный и культурный человек.
Общая физиономия больницы резко изменилась: дух «приказный» исчез, злоупотребления прекратились и перешли в область преданий в буквальном смысле этого слова. Но если моральная физиономия больницы изменилась к лучшему, то материальное состояние оставалось безотрадным.
Глава 13
Краткая история больницы с 1877 до 1879 года
В октябре 1877 года, как я уже сказал, я оставил службу в Бендерском земстве и принял должность сверхштатного младшего врача без содержания в кишинёвской еврейской больнице.
Старшим врачом был д-р Левентон, занявший этот пост после того, как д-р Беренштейн переехал временно за границу. Штатным ординаторам (младшим врачом) был доктор Леви62, а я третьим врачом. Вскоре д-р Леви поступил на военную службу и отправился в действующую армию, и нас осталось двое, причём я временно занял должность штатного ординатора с жалованьем 50 руб. в месяц, по тому времени довольно значительным. Доктор Левентон был разносторонне образованный врач, идеально честный человек, но в высшей степени бесхозяйственный, наивный и феноменально рассеянный. О различных, часто курьёзных эпизодах его рассеянности долго ходили легенды в больнице. При таком «хозяине» и при таком малоопытном помощнике, каким был я, в больнице могли быть всякие злоупотребления. К счастью, смотрителем был престарелый, но честный человек Варшавский; заведующим кухней, т.е. всем продовольствием больных, был честный добросовестный труженик Бенцион Килийский, а заведующая бельем и прачешней – столь же честная Сура-Лея Бланк. По крайней мере, присматриваясь к их деятельности, хотя это не входило в круг моих прямых обязанностей, я выносил такое впечатление. Но в аптеке, снабжавшей дорогими лекарствами стационарных и амбулаторных больных, а также в широком размере и городских несостоятельных больных, были невероятные злоупотребления. Больничный фельдшер Рыжий Абрамович проделывал такие штуки: для записи рецептов как для стационарных, так и амбулаторных больных он ежедневно приготовлял чистый лист бумаги, сложенный в длину на 4 четвертушки, и записывал лекарства под диктовку доктора, но так как доктор Левентон скреплял своей подписью лишь последний столбец, то фельдшер на чистых страницах до записи больничных рецептов вписывал лекарства для себя. И какие лекарства! Алкоголь, прованское масло, миндальное масло, рыбий жир и множество лекарств для своих довольно многочисленных частных пациентов, которых прельщал тем, что снабжал их даровыми лекарствами. Ещё хуже обстояло с управляющим аптекой; он не только злоупотреблял при приёме медикаментов, обкрадывая вместе с фельдшером больницу, но, что было хуже, обкрадывал больных, отпуская сколько-нибудь ценные средства в половинном размере. И когда я открыл эту панаму
