, с одной торговкой стало дурно, и она отошла в сторону, и её вырвало. Случайно рвотные массы попали в мышиное гнездо, и мышенята, которым, видимо, эти едкие массы не понравились, повыползали из норы. Торговка и прибежавшая к ней на помощь товарка решили, что это она вырвала мышенят. Собралась толпа. В это время проезжал молодой доктор В., который подъехал к толпе. Он тоже поверил, что мышенят вырвала больная. И вот часть рвотных масс и несколько мышенят собрали в горшок, и доктор повёз своё открытие во врачебное отделение Губернского правления. Врачебный инспектор фамильярно сказал молодому коллеге: «Ну что ты, дурень, болтаешь, разве можно, чтобы в желудке живого человека жили мыши; убери эту дрянь». В. немного опешил. Но тут подвернулся Кан. и убедил В., что он сделал великое открытие, которое может обессмертить его имя, что неодобрительное отношение инспектора объясняется или его невежеством, или завистью, и уговорил В. представить свою находку во Врачебное Отделение при рапорте. На сей раз инспектор решил использовать этот случай и затеял дело. По закону врачебный инспектор, заметив явное невежество со стороны врача, имеет право лишить его практики и заставить вторично держать экзамен. И немало хлопот и денег стоило бедному В., чтобы затушить это дело. В. должен был оставить Кишинёв, так как этот комический эпизод сделался достоянием не только врачей, но и публики, и уехал в Петербург, где, впрочем, сделал блестящую карьеру.
Постепенно ко мне стали являться пациенты, что доставляло мне большое нравственное удовлетворение, не из-за грошового, в буквальном смысле этого слова, гонорара, а потому, что эти больные давали мне возможность проверять свои силы, свои знания, приносить пользу. Но затем последовало разочарование и чувство обиды, когда больной, которого я тщательно исследовал, потеряв на это массу времени и энергии, больше ко мне не являлся и, таким образом, лишил меня возможности видеть плоды своих трудов. Ещё обиднее бывало, когда я узнавал, что мой пациент, не окончив курса прописанного мною лечения, обращался к другому врачу, и последний, накануне беседовавший со мной очень любезно, только намекал пациенту, что прописанное лекарство хорошее, но не вполне подходит к данному случаю. Другие бывали и более откровенными и заявляли: «зачем вам обращаться к молодому врачу, когда у нас так много старых и опытных врачей». От всех этих уколов по самолюбию оставался вполне понятный горький осадок, и я, отклонив предложение о поступлении в действующую армию
