— Слава Богу, — сказал он мне, — она успокоилась, подите к ней, помогите меня отправить.
Адмиральша встретила меня сими словами:
— Voila encore line jolie page dans la vie de notre Empereur. Il faut faire venir Николашка[62], — это был камердинер адмирала.
Наскоро укладывали мы в чемоданы все нужное и даже прихотливое, и отправили Николашку вперед на вольных, с тем чтобы он на каждой станции выжидал адмирала, но с готовыми лошадьми, чтобы всегда находился впереди. Поздно вечером явился фельдъегерь. У нас все было готово, я велел потчевать фельдъегеря чаем с ромом, ужином, винами, и фельдъегерь, торопившийся немедленно ехать, уснул крепко. Но только и нужно было выиграть время, и мы сели ужинать. Адмирал с супругой кушали, как обыкновенно, и адмирал был так весел, что казалось едет роur unе рагtiе dе рlaisir[63]. После ужина адмирал упросил супругу свою лечь почивать, уверяя ее, что не прежде поедет, как утром, ибо ему еще нужно кончить некоторые дела. И в самом деле, долго работал он в кабинете, в полночь вышел он с письмами в руках. Подойдя ко мне, сказал:
— Вот все то, что я в теперешнем положении мог сделать для вас. Скажите, что вы видели меня спокойным и уверенным в справедливости моего монарха; это письмо, — прибавил он, — положу я в спальню моей жены, благословляю всех, — и далее говорить не мог.
Слышно было, как голос его перерывался, вскоре он простился, сказав с чувством:
— Я с ними простился, скажите жене, чтобы она надеялась на Бога и на справедливость царя, а я покоен в совести моей. Велите позвать фельдъегеря.
Этого насилу могли добудиться. Когда он вошел, адмирал сказал ему:
— Я готов.
— Пора, наше высокопревосходительство, благодарю за угощение.
Подали адмиралу шубу, он обнял меня; я рыдал.
— Рагtеz dетаin, — сказал он, — роus Моsсоu еt tасhеz d’у trоuvеr du serviсе, lеs miеns vоus аidегоnt. Аdiеu mоn сhеr![64]
Мы пошли с лестницы, люди все его тут ожидали и лобызали его руки.
— Прощайте, друзья мои, берегите Екатерину Федоровну и детей; пустите, пустите, пора.
Я посадил его в телегу.
— Прощайте! — сказал он; но это «прощайте» выговорено было растерзанной душою.
Мне предстояла дома та же драма; я женился по любви, на благородной девице, и у меня уже был сын. Поутру рассказал я жене все и не дал времени расчувствоваться.
— Укладывайте скорее все нужное, — сказал я жене, — а я иду проститься с адмиральшей и отнести ей последнее прости от адмирала.
Вечером, в семь часов, сидел я уже в кибитке и через Псков, как мне приказано было, оставил Ревель навсегда и отправился в Москву.
